Серый кардинал - [50]

— …То ли меня подставили, — прохрипел Влад. — Эти, как ты выражаешься, чеченские друзья. Они несколько раз наличными рассчитывались, а «баксы» фальшивыми оказались, а потом со счетами «нахимичили». И они же, как оказалось, Павленке «дезу» подсунули. Дабиев, собака…

— Дабиев?

— А что, он тебе знаком?

— Знаю я Асланбека Дабиева, — Клюев не мог поверить в такое совпадение.

— Нет, того Зелимханом зовут, — Влад закашлялся. — Падлы, все нутро отбили. Ну да, что «хан», что «бек» — все одно разбойники.

— Ладно, Влад, давай думать и гадать, как нам теперь из этой бодяги выбираться — тебе, мне, Галине, моим друзьям. Тебе, как я думаю, лучше всего отвалить за кордон. Вместе с Галиной. Ты можешь не заботиться о ней постоянно, но шанс выжить ей необходимо дать. Все неприятности у нее возникли только потому, что она близко знала тебя.

— И у тебя, — опять прошамкал Влад, — у тебя все неприятности тоже только из-за меня.

— Ну, я, может быть, даже удовлетворение от этого получаю. «Неприятности — моя специальность», то есть, трабл из май бизнес, как у них говорят. Я без неприятностей спать не могу спокойно. Не везет сегодня, отломится завтра.

Итак, Влад, ты мне должен будешь сообщить все, что тебе известно о механизме пересылки оружия в Чечню. Кстати, что они там с ним делают, с оружием? Его же у них скопилось «выше крыши» после того, как год назад они наших вояк практически разоружили и под зад коленом оттуда вытолкали.

— Они его продают, Женя, — Влад попытался подмигнуть, но это у него плохо получилось, он болезненно поморщился. — Сначала оно попадает в Азербайджан. Воздушным путем. Потом в Иран, курдам, палестинцам. Много куда идет оружие, я толком и не знаю. Скорее всего, счета, с которых нам валюта перечислялась, были подставными. Погоди, Женя, я забуду спросить тебя после: ты вообще-то… откуда про все узнал?

— Из твоей записной книжки и «левого» гроссбуха, Я у тебя под крышкой стола их нашел, верну как-нибудь. А чего не узнал, то додумал с большей или меньшей степенью точности. Ладно. Влад, ты сейчас устал, как я вижу. Отдохни, у нас время еще будет побеседовать на эту тему.

— Ладно, Женя. А за границу мне уезжать надо, ты прав. И Галину я с собой обязательно возьму. Но ведь ты-то останешься здесь. Ты для них будешь, как кость в горле.

— Ну, кто там кость в горле, а кто соломинка в заднице, как выражалась приятельница Швейка, это еще разобраться надо. Ты же будь счастлив, что Павленко тебя не ликвидировал. Его советник верный выход ему подсказывал. Я бы на месте Павленко так и поступил после того, как убедился, что выжать из тебя нечего. Дружеские отношения прекращены, деловые тоже. Ты для него более опасный свидетель, поверь мне. И мой тебе совет — как только окажешься в безопасном месте, подыщи издателя и опубликуй все, что у тебя есть про Павленко.

— Ха-ха-ха, — захрипел-забулькал Влад. — А на следующий день после публикации правительство России потребует моей экстрадиции как государственного преступника. А ведь выдадут, и срок мне дадут максимальный — одному мне. А генералы, как всегда, легким испугом отделаются.

— Ну-у, Влад, ты меня удивляешь! Неужели я должен учить тебя, журналиста, тому, как надо подавать материал?

— Хорошо, — хмыкнул Влад, — я подумаю.

— Вот-вот, подумай на досуге. И мне тогда более складно излагать будешь…

8

Так, в том капонире «мигарь» стоит на боевом дежурстве. В этом, что поближе, тоже МИГ. И почти никакой охраны, заходи и бери, что хочешь. Солдатики спиртягу из него наверняка сливают. И «салаги» сливают, и прапорщики. Так всегда в авиации было. Аэродромная охрана ленива, она вряд ли за час обход совершает. Но при случае, конечно, могут полоснуть очередью. Велика вероятность, что и солдатики из аэродромной охраны тоже пьяны. Главная закавыка — те десять волков в красных беретах, что наблюдают за погрузкой. Скорее всего, они груз и сопровождать будут.

«Антей» загружался основательно. Три самоходных артиллерийских установки, пять БМП и контейнеры, контейнеры, контейнеры, которые погрузчик возил по наклонному трапу в ненасытное чрево самолета.

— Спокойненько загружаются, не торопясь, как будто так и надо, — прокомментировал Ненашев.

— Вот именно — так и надо, — откликнулся Клюев. — Руководит погрузкой какой-нибудь офицерик, самое большее, в звании капитана. Ему и в голову не придет задуматься над тем, кому этот груз предназначен. Тому, кому надо, вот и весь сказ. Столько грузим, сколько надо. Его дело, капитана этого, проследить за правильностью загрузки, за тем, чтобы дисбаланса не было, чтобы при взлете и посадке ничего не поехало и не покатилось внутри. А уж «салагам», которые сейчас пыхтят, круглое таскают, плоское катают, и вовсе вредно голову такими вещами забивать — что, кому да зачем. Экипаж самолета, естественно, в курсе всей стратегии. Каждый в звании минимум подполковника. Этим мужикам за молчание платят. Естественно, в ведомости за эту прибавку к жалованию они не расписываются. Еще они подписали бумагу, что обязуются не разглашать сведения о характере груза, о маршруте — вообще никаких сведений. Это и есть военная тайна. Приказано — и все тут. Как в осажденный Ленинград летали и что-то возили — что именно, фиг его знает. Как-то ящик разбился при погрузке, что-то потекло липкое и сладкое. Оказалось — ананасный сок для товарища Жданова с сотоварищи. Может быть, байка, а скорее всего, что нет. Военный намного менее любопытен, чем гражданский, он свято соблюдает разные уставы, к чему его постоянно призывают лозунги и о чем ему постоянно твердит начальство.