Серый кардинал - [40]

Клюев сунул руку под крышку стола и что-то нащупал.

— Небольшой тайничок. А что мы имеем? Записную книжку и книжицу под названием… «Книга амбарная». Погляди-ка, Николаич, как все до простоты гениально задумано.

Под крышкой к двум деревянным рейкам был прикреплен шурупами лист оргстекла. Таким образом, получился дополнительный мини-ящик. В нем-то и помещались записная книжка и «Книга амбарная» — желтоватая бумага, засаленная от частого употребления обложка. С модерновым перекидным календарем, полдюжиной ручек с золотыми перьями, россыпью разноцветных фломастеров, стопкой тончайшей белоснежной бумаги, лежавшей на полированном черном дереве стола, находка явно не гармонировала. А соседство ее с компьютером, изящной электронной пишущей машинкой, «Минолтой» для размножения документации вообще отдавало непристойностью.

Клюев вынес книжки в прихожую, к более яркому свету.

— Да, слона-то они, как говорится, и не приметили. — Он перелистал несколько страниц. — Будь я самый последний идиот, если «амбарная» — не бухгалтерская книга. Причем, совсем не та, которую показывают финансовой инспекции.

Они почти не спали в ту ночь, но, проснувшись в половине седьмого утра, обнаружили, что и Рытова уже на ногах.

— А бул-гах-терша уже при полном при параде, — театрально умилился Клюев, увидев Рытову в ярком махровом халатике, но с тщательно уложенной прической и в полном макияже.

— Иди ты, — махнула «бухгалтерша» гибкой ухоженной рукой.

— Опохмелиться не желаешь? — не отставал Клюев.

— Там ничего и не осталось, поди, — с сомнением в голосе произнесла Рытова.

— Вот ты и смотаешься. Ладно, не увядай, никуда ты не пойдешь. Сам сегодня ни капли в рот не возьму, и тебе тем более не дам. Мозги у тебя должны быть свежими, весь твой интеллектуальный потенциал должен быть задействован с максимальным капэдэ. Ответь мне, красна девица, на один вопрос: ты у Влада, на его квартире, часто бывала?

— Не очень чтобы очень, а что?

— А вот мы у него этой ночью побывали и кое-что нашли. Сия книга тебе ведома? — он протянул Рытовой гроссбух Влада.

— Не-ет, в первый раз вижу, — реакция Рытовой выглядела слишком естественной для того, чтобы ей не верить.

— Ага, скрытен, выходит, гражданин Рогунов и недоверчив зело. Даже тебе не дал почитать на досуге отражение трудов своих усердных и инкогнитных. Потому как ты являешься вельми сведущей в этой «кухне», ты просто обязана удовлетворить мое любопытство. Даром, что ли, мы с Николаичем корячились этой ночью? Ты свои «талмуды», документацию захватила?

— Нет.

— Эх, не сработал эффект «рояля в кустах», — почесал в затылке Клюев.

— Ничего страшного, ведь я почти все помню, — успокоила его Рытова.

— Ладно, проверим тебя на профессиональную пригодность. Я имею в виду вовсе не смежную твою профессию. Халатик поплотнее запахни. Николаич — мужик серьезный и основательный, не такой расстебай, как я, он твою раскрепощенность может и не одобрить. Николаич, мы за этим столом можем расположиться? Отлично. Пальцы просятся к перу, перо к бумаге…

Как оказалось, Рытова и в самом деле помнила движение товаров и денег с точностью чуть ли не до рубля. А уж про валюту и говорить нечего, отражение валютного счета в памяти Рытовой можно было охарактеризовать термином «назубок». Она легко выдавала цифры официальные, то есть, что отражалось в документации, которую она вела. Ее прежние предположения оправдывались: доля надводной части айсберга составляла едва ли десять процентов от всего оборота Влада.

— Вот вам, леди и джентльмены, лишнее подтверждение того, что все крупные состояния нажиты нечестным путем, — тоном записного ментора сказал Клюев. — Избитая фразочка, но в некоторых случаях повторять ее очень хочется. Но в данном случае меня интересует не механизм обогащения господина Рогунова — нам с Николаичем ни в жизнь не повторить и десятой части подвигов твоего друга и начальника —. меня интересует, что означает, к примеру вот эта пометка: «П. из Б.»?

— Панки, Томилино, Красково, Малаховка, Удельная, Быково, — неожиданно заговорил Бирюков.

— Чего-чего? — у Клюева даже челюсть отвисла.

— Ничего. Провокация памяти — так это называется. Станции до Казанке. Когда-то приходилось часто ездить.

— Ага, понятненько. В таком случае удивительно, что не «Мал.» здесь стоит — во всей детективной писанине Малаховку упоминают. То там «малину» накроют, то преступник кубышку там зарывает. А Быково не упоминается, насколько я помню.

— Ну, в Быково кубышку зарывать, может быть, не очень сподручно, — улыбнулся Бирюков. — Там суеты побольше, народу больше снует. Аэропорт там. Хотя, конечно, поселок большой, за железной дорогой там лес без конца тянется… Но дело, как мне кажется, не в том, что там лес и «малина-ягода». Очевидно все же имеется в виду аэропорт Быково. Здесь, наверное, и другой аэропорт указан — вот: «Чк.» Не иначе, как Чкаловск.

— Елы-палы, — прокомментировал Клюев. — Аналитик ты нехилый, Николаич.

— Нечего меня подкалывать. Сказывается просто опыт жизни в Подмосковье. А из Быково к нам самолеты летают, ты сам знаешь. Есть пассажирские, но больше грузовых и разных всяких. Вот «П.» — то явно адресат. Фамилия или место назначения? Почти везде это «П.» фигурирует.