Серый кардинал - [2]

— Нет, не помню, — как-то неожиданно виновато признался тот, которого звали Валерием Николаевичем.

— Ну, не удивительно. Народу у тебя много перед глазами мелькало. А я в ту пору ничего выдающегося из себя не представлял. Слушай, Николаич, а ты не очень спешишь? Обидно получается — встреча через столько лет да еще при таких обстоятельствах и вдруг такой мимолетной окажется. Для меня, во всяком случае, обидно. Я тут совсем рядом живу. Один живу… Сейчас, по крайней мере.

— Хм… — Мужчина криво улыбнулся. — Вообще-то сейчас не очень принято ходить в гости, а уж тем более приглашать.

— Это нас с тобой не касается. У нас консервативное мышление, будем так считать.

И они пошли по улице — черноусый, в камуфляже чуть впереди, а Бирюков за ним.

Бирюков подумал, что еще года два-три назад он наверняка поинтересовался бы, откуда у его старого знакомого, точнее, старого полузнакомого такая новенькая, с иголочки форма. Еще бы его несколько обидело обращение на «ты» — в начале этого месяца он перешел рубеж сорока лет и мог уже считать себя пожилым человеком. Но именно последние несколько лет как-то ослабили в нем остроту восприятия, если не интерес ко всему окружающему вообще.

Минут через пять черноусый сказал:

— Вот мы уже у цели.

Они вошли в довольно ухоженный подъезд относительно новой многоэтажки.

У себя в квартире новый знакомый или старый полузнакомый Бирюкова сначала заботливо разоблачил гостя, потом сам сбросил бушлат, оставшись в зеленоватом свитере, похожем на форменный, как показалось Бирюкову — где-то он такие видел, то ли на натовских офицерах, то ли на ооновских в телепрограмме.

— Меня приводил к тебе Маленькая Тучка, — напомнил черноусый. — Я на каникулах был в то время.

— Ага, теперь, кажется, припоминаю. Ты курсантом тогда был. И звать тебя… Евгением?

— Точно. Исключительная память.

— Нет, скорее ассоциативная. Мнемотехника, — словно нехотя произнес Бирюков, не очень торопясь принять приглашение хозяина присаживаться.

Он мельком и — как сам полагал — незаметно для черноусого оглядывал квартиру. Обстановка достаточно богатая и достаточно безалаберная. Хотя, впрочем, система какая-то, если уж не совсем порядок, чувствовалась. Аккуратность присутствовала. Видеомагнитофон, телевизор «Сони». Молодые сейчас явно побогаче, чем он в свое время был, но зависти у Бирюкова в данном случае не было — словно он был в жилище иностранца.

— Эй, Николаич! Давай-ка за встречу. Совсем по маленькой, — Евгений уже протягивал ему изящную хрустальную рюмку. — Нет, это настоящий «черри-бренди», без дураков, — он перехватил взгляд Бирюкова, брошенный на бутылку. — Не «мэйд ин юэроп» из стран бывшего соцлагеря.

Бирюков пригубил темную ароматную влагу и убедился, что хозяин говорит правду.

— Постарел ты, Валерий Николаевич, поседел, хотя форма — дай Бог каждому, кто моложе тебя лет на двадцать.

— Какая уж там форма, — равнодушно сказал Бирюков. — Кому это теперь нужно?..

— А ты вообще-то чем-нибудь интересным сейчас занимаешься, Николаич? — во взгляде и тоне Евгения чувствовалась какая-то заинтересованная благожелательность, но все разно Бирюков ответил холодно:

— Ничем, почитай… интересным.

— Почти по классику: «Семьдесят годов на свете живу, и, слава Богу, ничего интересного в жизни не было, барин». А у нас тут зальчик есть, небольшой уютный. Загляни, если захочешь, если время свободное объявится.

Бирюков подумал, что уж чего-чего, а времени свободного у него сейчас хватает. Свободен, свободен, почти от всего свободен. «Зальчик» — звучит, как полузабытый мотив. Все это было настолько давно, связано со столь нездешними впечатлениями, что напоминает не реальные события, а страницы книги, когда-то прочитанной, страницы полузабытые, почти стершиеся в памяти.

— Ладно, может быть, и загляну… в зальчик, — опять же без особых эмоций в голосе произнес Бирюков и тут же поспешил сам задать вопрос, не потому поспешил, что интересно ему это было, а чтобы избежать расспросов Евгения. — А ты что же — служишь?

— Наслужился, — хозяин как-то уж быстро извлек из ящика стола зеленые «корочки».

«Клюев Евгении Петрович. Капитан запаса. Комитет государственной безопасности СССР».

— Вона… — протянул Бирюков. — Ты, оказывается, мужчина с прошлым. Годов тебе всего тридцать три… Да, и уже вроде как пенсионер.

— Вроде, — сдержанно улыбнулся отставник Клюев. — Как Союз распался, так делать там стало нечего. Бардак начался.

— Да, бардак, — думая о чем-то своем, кивнул Бирюков.

— Угу… Значит, и ты с этим согласен?

— С чем согласен? — Бирюков словно встрепенулся даже.

— Ах, с неумеренно растущей энтропией, с растущим количеством беспорядка. Тут уж ничего не поделаешь — законы Вселенной. Это тоже можно назвать бардаком. А за власть Советов и за красных меня не надо агитировать, Женя. Я никогда их не любил и не полюблю ни при каких условиях, ты уж извини.

— А чего извинять, Николаич, — широко улыбнулся Клюев. — Я же не в политическом сыске служил, наше дело было пахота и риск.

— Вон как? Значит, ты оперативником был?

— Всего хватало…

«Ох, уж эти мне финты да выверты чекистские», — раздраженно подумал Бирюков, а вслух спросил: