Серый кардинал - [19]

Как и полагалось в таком заведении, на входе стоял швейцар. Скорее все-таки вышибала. Парень лет двадцати, вида устрашающего — только не на взгляд специалистов вроде Бирюкова и Клюева. Очень много узловатого, бугристого мяса, которое не способен как следует пробить нервный импульс. Холка бычья, что подчеркивается стриженным затылком, руки-крюки, что бросается в глаза благодаря коротким рукавам пиджака из гладкой ткани, грудь — колесом, крой пиджачка очень свободный, лацканы отстоят друг от друга чуть ли не на метр. Центнер мышц, упакованных в модные шмотки и политых терпким одеколоном или дезодорантом.

— Слоны — мои друзья, — приветствовал стража Клюев. — Как здоровье, Сережа?

Здоровье «шкафа» Сережи оказалось в полном порядке.

Внутри небольшого помещения царили роскошь — достаточно, впрочем, сдержанная, не бьющая в глаза — комфорт, уют. И хозяин, Влад Рогунов, присутствовал.

— Вот, нам повезло, Николаич, — сказал Клюев, — можем лицезреть личность незаурядную. Он здесь появляется столь же редко, как красное солнышко в осеннем Альбионе.

Влад стоял за стойкой рядом с барменом и взбивал для кого-то из очень хороших или очень нужных знакомых коктейль. На Рогунове был ослепительно белый пиджак и белая сорочка с черным шелковым галстуком-«бабочкой». Бирюкову показалось, что Рогунов походит на знаменитого телетезку больше, чем это описывал Клюев. За столиком в зале сидели всего четверо посетителей, да у стойки бара крутилась на табуретке дама — именно для нее Влад и взбивал коктейль. Шелковый пиджак, золотая цепочка на шее, перстенек с рубином размером чуть ли не с голубиное яйцо, изысканная прическа, лайковые брючки в обтяжку. Может быть, валютная путана, может быть, бухгалтер СП, может быть, жена или любовница коммерческого директора этого самого СП. На вид даме было около тридцати, она рассказывала Владу о своих взаимоотношениях с особью мужского пола, изъясняясь на местном диалекте:

— А я ему и говорю: «Ну и шо?!» А он на меня смотрит, как тот баран. А я говорю: «Чем ты докажешь, шо это я взяла, а не хто-то другой?»

Влад не узнал — во всяком случае, в течение ближайших пяти минут — доказал ли смотревший, как баран, индивидуум участие дамы в процессе экспроприации или отчуждения собственности, потому что Влад увидел Клюева.

— Женя! Какая честь для нашего скромного заведения! Приятно видеть тебя с товарищем, приятно знать, что хоть кто-то из старых друзей помнит Влада, иначе бы мой кабачок давно прогорел.

— Ладно тебе плакаться, — по-свойски сказал Клюев, подавая Владу руку через стойку.

Он-то знал, что часа через два здесь от «старых друзей» протолкнуться нельзя будет, и дым табачный сгустится настолько, что его ножом резать можно будет.

— Тебе как всегда? — совсем по-листьевски улыбнулся Влад из-под усов. — Ты, как Делон, не пьешь одеколон?

— Именно. Два двойных «бургона». Польско-венгерского производства.

— Ай, как ты меня обижаешь! Ай, как ты меня уже обидел! — хитровато-грустно улыбаясь, балагурил Влад. При этом он споро завершил приготовление коктейля для лайково-шелковой дамы, отмерил по две порции виски для Клюева с Бирюковым, велел бармену подать жареных орешков и включил телевизор — «Сони» с огромным экраном. Телевизор сразу заговорил: «Шоу гоу он», — представление продолжается. Несравненный певец и знаменитый педрила Фредди запрокидывал голову, размахивал микрофоном, зажмуривался, потом сверкал карими, горящими, словно уголья, глазами — страдал, одним словом.

— Ты представляешь, — сказал Влад, обращаясь к шелково-лайковой даме, но с явным расчетом на то, что его будут слышать и остальные посетители, — этот жопошник после смерти оставил своей бабе двадцать семь миллионов. Фунтов стерлингов. Это потяжелее, чем «баксы», не говоря уже об очень легких «деревянных».

— Реакция дамы на сообщение Влада оставалась невыясненной — по той простой причине, что не успела последовать. Да и конец фразы Влада о «деревянных» потонул в грохоте, треске, звоне.

«Шкаф» Сережа, выбив своими центнерными телесами входную дверь, частично сломав ее, наполовину снеся с петель, рассеивая по мягкому войлочному покрытию пола осколки стекла и деревянные обломки, рухнул у самой стойки бара. Ему еще повезло — голова незадачливого вышибалы избежала столкновения с ножкой табурета — толстым стальным стержнем, покрытым никелем.

Грохот был настолько сильным, а разрушения столь впечатляющи, что Клюеву в первый момент показалось, будто в дверь с улицы пальнули из гранатомета.

Впрочем, могло случиться и такое, как он понял уже в следующее мгновение — в помещение ввалилась куча почти одинаково одетых — словно это была их униформа — кавказцев: кожаные куртки, спортивные костюмы, кроссовки. Двух мнений ни у кого из находившихся в баре возникнуть не могло: «наезд», наглый, дерзкий, совершаемый почти что средь бела дня, в центре города. Лицо Влада мгновенно стало неотличимым по цвету от его белоснежного пиджака. Дама, тонко взвизгнув, в долю секунды оказалась в углу под телевизором, с экрана которого извращенец Фредди истерически извещал всех, что шоу, мол, гоу, он.