Сервер и дракон - [80]

Металл камеры холодит руки. Он делает несколько кадров, просто чтобы размяться. Мальчишки с бумажными мешками на головах, в забрызганных кровью комбинезонах. Малолетки-анимешницы в розовых леггинсах и школьной форме, пухлые губки посинели от холода. Штурмовики и бэтмены. Никаких признаков принцессы пока что. Что такое она сделала, чтобы это заслужить?

Мелькают желтый и синий. Вон там. Он жмет на кнопку и чуть не роняет камеру, когда зомби-принцесса воет на него и сует покрытые кровью сиськи чуть ли не ему в лицо. Зубы отливают желтым на фоне очень белого грима.

Здесь много принцесс, все в одинаковых цветах. Супергероини, вампирши, даже один переодетый парень. Фотограф ругается. Уже темнеет, и если он не найдет ее в ближайшее время, свет уйдет. У него сжимается желудок. Но зато кадры становятся лучше. Накачанные молодые парни с неправдоподобно огромными мечами, волосы поставлены шипами. Сидят в кругу с картонным роботом и играют в «Подземелья и драконов». Шестилетки, одетые хатифнатами из книг о муми-троллях. Он понимает, что на самом деле получает от происходящего удовольствие. Когда-то он пытался что-то увидеть через объектив, не думал о заголовках, напечатанных черным, красным и желтым. Теперь он просто позволяет цветам и образам протекать через камеру, не задумываясь.

Затем он видит ее. Она сидит на тротуаре, не обращая внимания на холод. На щеке у нее синяк, то ли настоящий, то ли очень хорошо нарисованный. Она курит косяк, закрыв глаза. Вот его шедевр: дочка министра в костюме Белоснежки, обдолбалась и вырубилась. Он поднимает камеру. Но через объектив он видит вещи такими, какие они есть, и с этим ничего не поделать.

Синяк настоящий. Вокруг глаз темные круги. Она смотрит на толпу голодными глазами, будто что-то ищет. Внезапно он понимает, что она просто не хочет идти домой.

Его палец замирает на кнопке. Какое-то время он только наблюдает за ней. Ждет, пока истает последний свет и все создания вокруг него станут серыми.

Она теряется среди них.

Он возится с картой памяти и iPad, зажав в зубах сигарету. Листает фотографии. Выбирает сисястую зомби-принцессу и отправляет ее Голосу.

Фотография улетает со свистом, как будто заводится вертолет.

Мало-помалу мы собираем все ее фрагменты вместе в стеклянном гробу. Ее электронные письма, посты в Facebook, медицинские карточки. Селфи с дакфейсом, косплейные фотосессии. Видео с конвента, то самое, где она улыбается.

Кодирование всего этого занимает несколько часов в темноте. Наши лица в свете мониторов похожи на изрытые кратерами чужие планеты, блестящие от недосыпа. В квартире жарко от дыхания наших машин.

Она подошла к нам в последний день конвента. Мы чувствовали себя героями вечера. Мы флиртовали с девушками-косплеерами, победили в викторине по «Стар треку» и «Властелину колец», охотились за автографами звезд «Вавилона-5». В кои-то веки мы были своими. Мы чувствовали, что теперь-то все изменилось.

Первым ее увидел Симо и описал всем нам. Это он умел. Когда мы играли в «Подземелья и драконов», он всегда был мастером. Словами он мог изобразить пещеры, орков и мерцающие волшебные мечи и даже сделать их реальными. Мы слушали его и все видели.

Она спала в постели Симо, свернувшись калачиком под одеялом, в его футболке Корпуса Красных Фонарей. Мы уже видели ее раньше, издалека, всю в голубом, желтом и красном, с другими Снежками. У нее не было такого декольте, как у Белоснежки-супергероя, или сумасбродной энергии зомби. Зато она была красивее всех.

Мы смотрели на нее и не знали, что делать. Затем она открыла глаза.

– Ребята, вы не возражаете, если я останусь ненадолго?

Так Люми стала жить с нами.

Она всегда приходила вечером. Она никогда не рассказывала, чем занимается днем, да мы и не спрашивали. Но она всегда находила доброе (и ехидное) слово для каждого из нас. И, как и любая маниакальная девушка-мечта, заставляла нас делать всякие безумные вещи. Лезть на крышу и смотреть на звезды. Отпускать комплименты случайным людям на улице. Красить волосы и бороды в разные цвета.

Мы все хотели ее, но существовала негласная договоренность.

Никто не пытался прикоснуться к ней или заявить на нее права. Любое действие разрушило бы иллюзии того, что она одна из нас.

Разумеется, Юри облажался.

Он потом рассказывал, что это была мелочь. Как-то ночью она сидела в кухне за столом. Она помыла посуду, зажгла ароматические свечи. Синяк на щеке прошел, но тень от него еще осталась. Она плакала и, не отрываясь, смотрела в свой iPhone. Логотип вспыхнул серебром, когда она повертела его в руках.

– Все хорошо? – спросил Юри.

– Ничего страшного, – сказала она. – Мама.

Юри видел, что ее мучает какая-то мысль, что она больше не с нами. Его захлестнуло отчаяние. Накрыл ее руку своей, волосатой, толстопалой.

– Расскажи мне, – попросил он. – Я умею слушать, не то что другие, они просто хотят сделать из тебя то, что им самим нужно. А я за тебя.

Она убрала руку и выключила экран телефона.

– Но на самом деле меня здесь нет, – сказала она. – Я в зеркале.

Она поцеловала Юри в щеку.

– Попрощайся с остальными, ладно?

Ее дыхание сладко пахло. Юри закрыл глаза. Когда он открыл их, она лежала на полу, широко открыв зеленые глаза. Только тогда он увидел у нее в руке баночку с таблетками.