Сервер и дракон - [22]

Через полчаса мы готовы. Нанофаб выплевывает черные пластиковые диски, а дроны-дирижабли несут их в концертный зал. Металлические бабочки возвращаются ко мне в живот, и мы направляемся в гримерку. Сержант уже ждет нас: судя по окуркам на полу, он провел здесь какое-то время. Я морщу нос от резкой вони.

– Вы опоздали, – говорит наш менеджер, – и, надеюсь, вы знаете, что, черт побери, делаете. На это шоу продано больше билетов, чем на вечеринку в честь дня рождения Туринского клона.

– В этом и идея, – поясняю я и позволяю Анетт опрыскать меня косметическим туманом. От него щекочет в носу и хочется чихать, и я ревниво смотрю на кошку: она-то в прекрасных отношениях со своим собственным консультантом по имиджу. – Мы популярнее Иисуса.

Они в спешке включают ди-джеев, сделанных последним человеческим портным на Сэвилл Роу.

– Хорошая кожа, – говорит Анетт. – Красное дерево с фиолетовым отливом.

Она продолжает, но я не слышу. Музыка уже в голове.

Голос хозяина.

Меня спасла кошка.

Не знаю, нарочно она это сделала или нет, мне и сейчас тяжело это понять. Она зашипела на меня, выгнув спину. Затем прыгнула вперед и расцарапала мне нос: его жгло, как раскаленный уголь. Я чуть не сошел с ума от злости, хотя был уже очень слаб. Я яростно залаял и стал гонять кошку по всей палубе. Наконец я рухнул, обессиленный, и понял, что проголодался. Автокухня внизу, в капитанской каюте, еще работала, и я знал, как попросить еды. Но когда я вернулся, тела хозяина уже не было: роботы-утилизаторы выбросили его в море. Вот тогда я понял, что он не вернется.

Той ночью я свернулся калачиком в его постели совсем один. У меня остался только запах бога. Ну и Маленький Зверек.

Он пришел ко мне на берег грез, но я не стал его преследовать. Он сидел на песке, смотрел на меня своими маленькими красными глазками и ждал.

– Почему они взяли хозяина? – спросил я.

– Ты не поймешь. Не сейчас.

– Я хочу понять. Я хочу знать.

– Хорошо, – сказал он. – Все, что ты делаешь, помнишь, думаешь, обоняешь… все оставляет следы, вот как следы на песке. И их можно читать. Представь, что ты идешь за другим псом, ты знаешь, где он пометил дерево, где поел и все такое. А люди умеют делать такое с мыслеотпечатками. Они могут записать их и сделать другого тебя внутри машины – как экранные люди без запаха, на которых твой хозяин любил смотреть. Вот только экранный пес будет считать себя тобой.

– Но у него же не будет запаха? – спросил я, сбитый с толку.

– Он будет считать, что запах у него есть. А если ты знаешь, что делаешь, ты сможешь дать ему новое тело. Ты можешь умереть, но копия будет настолько хороша, что никто не заметит разницы. Человечество давно этим занимается. Твой хозяин был одним из первых, очень давно. Далеко отсюда есть люди с механическими телами, люди, которые никогда не умирают, люди с маленькими телами и большими телами, в зависимости от того, сколько они могут заплатить, люди, которые умерли и вернулись.

Я пытался понять, но без запахов было сложно. Но его слова все равно пробудили во мне безумную надежду.

– Значит, хозяин вернется? – спросил я, задыхаясь.

– Нет. Твой хозяин нарушил закон людей. Когда люди открыли мыслеотпечатки, они начали делать копии самих себя. Некоторые сделали их много, больше, чем песчинок на пляже. Это вызвало хаос. В каждой машине, в каждом устройстве, повсюду были безумные мертвые умы. Люди называли их множественными и боялись. Причины бояться у них были. Представь, что здесь была бы тысяча собак, но только один мяч.

У меня уши заложило от одной этой мысли.

– Вот что чувствовали люди, – сказал Маленький Зверек. – И они установили законы: только один экземпляр каждого человека. Люди, которые называют себя «ВекТех», научились ставить в сознании людей водяные знаки и разработали программное обеспечение для управления правами, которое должно было остановить копирование. Но некоторые люди – вроде твоего хозяина – научились их стирать.

– Неправильный хозяин, – тихо сказал я.

– Да, – сказал Маленький Зверек, – он не хотел быть нелегальной копией. Он сдал твоего хозяина.

– Я хочу вернуть хозяина, – сказал я, и гнев и тоска забили крыльями в моей груди, как птицы в клетке.

– И кошка тоже, – мягко сказал Маленький Зверек.

И только тогда я увидел, что кошка сидит рядом со мной на пляже, и глаза ее мерцали на солнце. Она посмотрела на меня и примирительно мяукнула.

После этого Маленький Зверек приходил к нам каждую ночь и учил нас.

Музыку я любил больше всего. Маленький Зверек показал мне, как превращать музыку в запахи и находить в ней закономерности, похожие на следы огромных странных животных. Я изучал старые записи хозяина и обширные библиотеки его виртуального стола и научился смешивать их в запахи, которые мне казались приятными.

Я не помню, кто из нас придумал план спасения хозяина. Может быть, кошка: мы могли нормально говорить только на острове снов, где ее мысли появлялись узорами на песке. Может быть, Маленький Зверек, а может быть, и я. Мы говорили обо всем этом столько ночей, что я уже не знаю. Но началось это на острове, где мы стали стрелами, выпущенными в цель.