Серплы - [25]

– Хорошо, – сказала я глядя на часы, – через час я буду там.

Я быстро одела свои самые узкие светлые джинсы, которые так или иначе висели на мне мешком, но что тут поделать, по рейтингу «красивые округлости» меня бы обошли персонажи из мультика «Труп невесты». Натянув свободную майку и коричневую куртку поверх я зачесала волосы в пучок: за последнюю неделю они отрасли до лопаток. Со мной происходило что-то странное. Может, надо мной производили эксперименты в госпитале, пока я была в отключке… Я даже не улыбнулась своей ужасной шутке, только еще раз посмотрела на длину волос и быстрым шагом отправилась в гараж.

Оседлав черный флай я почти услышала как Кейл говорит: «Будь аккуратней». Он не разрешал мне садиться на него, когда был жив. Ворчал всегда: «Этот флай не для тебя, он слишком мощный. Это первое правило: ты должна ехать не быстрее улитки! Чем мощнее машина, тем больше шансов у родственников оказаться у тебя на похоронах. Первый год самый опасный. Флай твое продолжение, когда ты летишь, он часть тебя: твоего мозга, твои руки и ноги, вы одно целое! Запомни, многое от тебя не зависит. И главное! Как только у тебя возникает желание открутить по полной – паркуйся, иначе долго не проживешь».

Словно в подтверждение моих мыслей, как только я вылетела на оживленную улицу, в меня чуть не врезался отвратительно ярко-красный глайдер. Я едва успела нырнуть в просвет между ним и другим флаем. Сердце колотилось как бешеное.

– Пообезумели, детей на дорогу выпускать! – закричал усатый мужчина с блестящей лысиной и затряс толстыми руками.

Я нервно сглотнула и стала медленно продвигаться сквозь дорожный затор ближе к основной автостраде, связывающей все пять ярусов. Здесь ситуация была еще хуже.

«Что происходит?» – подумала я. Сегодня суббота, дождя нет, праздники еще далеко, так почему такое плохое движение?!

Почти поднявшись к воротам (воротами их называли условно, потому что фактически это был огромный въезд похожий на триумфальную арку из серебристого стекла и искусно переплетенных металлических, словно зеркальных, конструкций. На закате лучи преломлялись таким образом, что казалось ворота пылают ярче солнца. Въезд, так же как и каждый столб в городе, был оснащен системой слежения и идентификации, так что ОНИ всегда знали о каждом нашем передвижении. Мы были как муравьи в стеклянной муравьиной ферме, где, если можно было скрыться, то в самом низу, у земли, где не было ничего кроме руин и разрухи.

Четвертый округ был чем-то вроде сердца города, его центром. Каждый ярус был отдельным городом со своими негласными законами и правилами и, иногда, нарушить их, значило понести наказание куда более суровое, чем может предложить официальная структура. Здесь располагались все основные рестораны и торговые центры, офисы самых больших компаний и парки.

В четвертом был самый красивый и самый большой парк во всем городе. Меддисон парк. По правую сторону бежала серебристая лента Айрис ривер. Раньше река носила совсем другое название, но потом, меценат оплативший реконструкцию парка, пожелал переименовать ее именно так.

Перехваченная тонкими изогнутыми мостами, она опоясывала весь парк по периметру. Внутри кольца Айрис располагались сады и с высока можно было видеть, что они тоже имели спиралевидную структуру. По всей длине стояли беседки и лавочки, автоматы с водой и даже несколько маленьких кафешек, в которых вполне сносно готовили.

В самом сердце была странная конструкция, состоящая из четырех серебристых окружностей. Первая, самая большая, лежала на земле; три других стояли вертикально, как если бы кольцо поставить на ребро и помещались одна в другой, беспрерывно вращаясь, повинуясь своим собственным ритмам. Сейчас, самая большая смотрела на меня и медленно крутилась по часовой стрелке; средняя, наоборот, двигалась в противоположном направлении; а самая маленькая оставалась неподвижной, но за счет движения двух других казалось, что тоже не стоит на месте.

Мы часто приходили сюда с Кейлом. Мне нравилось наблюдать как во время перемещения вертикальных колец на том, что лежало горизонтально, ложились тени, образуя что-то вроде насечек и знаков. Мне эта конструкция не казалась случайной, и я пыталась разгадать ее тайну, на что Кейл только смеялся и крутил у виска, мол ты всегда была не из этого мира.

Добравшись до кафе за двадцать минут до назначенного часа, я оставила флай в квартале от него и пошла пешком. Погода, не смотря на туман, была приятная – ветер теплый и пах он свежестью, что бывало редко. Уж я то знала наверняка, как пахнет настоящий воздух, потому, как мы несколько раз выезжали в леса и заповедники. В городе воздух очищался специальными фильтрами и запахи свежести тоже были искусственными, я даже сомневалась в том, что небо настоящее, не то что ветер.

Распахнув дверь кафе, я увидела скромно обставленный зал. Стены украшали пожелтевшие фотографии знаменитых посетителей, напечатанные по старинке, на бумаге. Такое сейчас почти не встретишь. На ламинированных круглых столиках стояли вазочки с живыми цветами розовых камелий, что тоже было большой редкостью. Вокруг столиков стояли самые обыкновенные стулья: с потертыми бордовыми сиденьями и металлическими спинками. За одним из таких столов, в самом углу, сидел Маркус. Из окна открывался прекрасный вид на парк, но он явно не был настроен любоваться видами. Хмурясь он отвернулся от окна и прошелся руками по своим светлым, волнистым волосам, а затем заметил меня.