Серп и молот против самурайского меча - [67]

Рузвельт оставил этот документ без последствий, так как он к этому времени переключил свое внимание на подготовку второго фронта во Франции, что вызвало недовольство главнокомандующего американскими войсками на Тихом океане Д. Макартура, который в донесении от 8 мая 1942 г. высказал мнение, что второй фронт в бассейне Тихого океана оказал бы СССР максимальную помощь[353].

В связи с таким подходом Рузвельта к открытию второго фронта вопреки общественному мнению США во время переговоров с Молотовым в мае — июне 1942 г. вопросы Дальнего Востока оказались на втором плане. Так, в беседе 29 мая президент США заявил Молотову, что он считает необходимым в первую очередь покончить с Гитлером, а затем с Японией, хотя ему возражали такие крупные американские предприниматели, как Херст и др.[354].

Несмотря на предпочтение первоочередному открытию второго фронта против Германии перед открытием такого фронта со стороны СССР против Японии, командующий армией США Г. Арнольд в предвидении весенне-летнего наступления вермахта против СССР продолжал отстаивать план создания военно-воздушных баз США в Сибири и Приморье и оборудования для этой цели аэродромов с тем, чтобы в дальнейшем использовать их для военных действий против Японии[355].

После высадки 7–8 мая 1942 г. японских войск на о-вах Кыска и Атту (Западные Алеуты) и предпринятых японским флотом и авиацией 3–6 июня того же года попыток захватить о. Мидуэй (Северо-Западные Гавайи), совпавших с успешным наступлением вермахта на юге СССР, Рузвельт стал уделять больше внимания вопросу о совместных с Советским Союзом действиях с территории советского Дальнего Востока, так как он рассматривал активизацию операций «держав оси» как пролог к войне Японии против СССР.

1 июня президент США направил Сталину послание, в котором писал: «Положение, которое складывается в северной части Тихого океана и в районе Аляски, ясно показывает, что японское правительство, возможно, готовится к операциям против Советского Приморья. Если подобное нападение осуществится, то Соединенные Штаты готовы (будут) оказать Советскому Союзу помощь американскими военно-воздушными силами при условии, что Советский Союз предоставит этим силам подходящие посадочные площади на территории Сибири… Я считаю, что вопрос настолько срочный, что имеются все основания дать представителям Советского Союза и Соединенных Штатов полномочия приступить к делу и составить определенные планы»[356].

23 июня в следующем письме по этому вопросу Рузвельт предложил в этих целях провести рекогносцировочный экспериментальный полет американского самолета с Аляски в один из районов Восточной Сибири с военным экипажем, одетым в гражданскую одежду, под видом полета какого-нибудь коммерческого агентства, приняв на борт такого самолета в г. Ном (Аляска) одного-двух советских офицеров или чиновников[357].

В ответном письме 1 июля Сталин предложил, чтобы этот полет был совершен советскими офицерами, и выразил согласие на встречу представителей армии и флота Советского Союза и США в Москве для обмена информацией, собранной в результате упомянутого полета.

Такой осторожный подход Сталина к данному вопросу и акцент на использование этой линии не столько для возможной войны с Японией, сколько для переброски американских военных самолетов, поступающих в СССР в качестве военной помощи в войне с Германией, объяснялся тем, что советский руководитель так же, как и Рузвельт, пришел к мнению о возрастании опасности развязывания Японией войны с СССР в случае военных успехов вермахта в наступлении на юге России и японских ВМС — в военных операциях союзников на Тихом океане вблизи советских границ.

Так, на следующий день после отправки упомянутого письма президенту США в беседе с их послом в СССР У. Стэндли Сталин заявил о наличии серьезной угрозы внезапного нападения Японии на Советский Союз и о том, что во избежание войны на два фронта в СССР должны очень внимательно относиться к соблюдению нейтралитета в отношениях с Токио[358].

Одновременно Ставка Верховного главнокомандования, введя новую должность заместителя начальника Генерального штаба по Дальнему Востоку, предприняла необходимые оборонительные меры по отражению возможного нападения Японии, которое усиленно стимулировалось Берлином.

Однако, как это видно из приведенной выше телеграммы Того послу Японии в Германии от 27 июня 1942 г., а также письма Рузвельта Сталину от 5 августа, японское правительство, придерживаясь по-прежнему стратегии «спелой хурмы», заняло и в данном случае независимую позицию, ожидая решающих результатов наступления вермахта на советско-германском фронте.

«До меня дошли слухи, которые я считаю определенно достоверными, — писал президент США, — что правительство Японии решило не предпринимать в настоящее время военных операций Против СССР. Это, как я полагаю, означает отсрочку какого-либо нападения на Сибирь до весны будущего года»[359].

При этом американская сторона стремилась подчеркнуть свою заслугу в этой отсрочке. Так, во время визита в Москву 12–15 августа премьер-министра Великобритании У. Черчилля в одной из бесед со Сталиным специальный представитель президента США А. Гарриман заявил, что Рузвельт делает все возможное для сдерживания японских вооруженных сил на Тихом океане, не допуская тем самым претворения в жизнь их планов нападения на СССР со стороны Сибири. На это Сталин впервые в беседах с официальным представителем США заявил о намерении СССР, когда созреют условия, приступить к разгрому Японии в соответствии с жизненными интересами Советского Союза