Серп и молот против самурайского меча - [62]
И хотя это соглашение, так же как и Декларация Объединенных Наций от 1 января 1942 г., что оговаривалось в его тексте[325], распространялось на момент их подписания только на «общего врага» — т. е. государства, с которыми все державы оси находятся в состоянии войны (в число их СССР не входил), в советской историографии об этом либо умалчивалось, либо, вопреки фактам, утверждалось, что своим острием оно было направлено не против США и Великобритании, а против Советского Союза[326] и что «Западная Сибирь, Забайкалье и другие советские территории должны были во этому соглашению стать объектами захвата японской армии»[327].
В начале марта 1942 г. на координационном совещании ставки и правительства был принят генеральный план дальнейшего ведения войны, который исходил из развития наступательной стратегии против англо-американского блока на основе серьезных успехов в первые несколько месяцев войны (в результате этого к началу мая была захвачена территория Восточной Азии площадью около 10 тыс. кв. км с населением около 400 млн. чел., в том числе стран южных морей — 4 с четвертью млн. кв. км с населением более 200 млн. чел.)[328].
В связи с этим и под влиянием разгрома немецких войск под Москвой на совещании было принято решение, не участвуя пока что в войне с СССР, попытаться вбить клин в его отношения с США и Великобританией[329].
На случай решающих успехов Германии в войне с СССР Институт тотальной войны, созданный в 1940 г. по указу японского императора в качестве официального правительственного учреждения, подчиненного премьер-министру, 27 января 1942 г. подготовил «Основной план создания сферы сопротивления Великой Восточной Азии» во главе с Японией, во внутреннюю зону которой должно было быть включено советское Приморье, а в малую — Восточная Сибирь.
В этом плане указывалось, что если международная обстановка будет благоприятной, Восточная Сибирь, включая Камчатку, будет включена в систему обороны Японии[330].
Из документа института от 18 февраля 1942 г. вытекало, что такую задачу предполагалось выполнить в результате нанесения Советскому Союзу максимально сильного первого удара с уничтожением наличных сил и частей усиления с последующим захватом важнейших районов на востоке СССР[331].
Тогда же генштаб Японии принял новый оперативный план в отношении СССР на 1942 г., сохранявший свою силу до 1944 г.
По этому плану в случае получения приказа в них должны были принять участие 30 дивизий, которые нанесли бы главный удар в направлении г. Ворошилов (2, 3, 5 и 20-я армии).
Другая группа войск (4 и 8-я армии) должна была бы одновременно развить наступление в направлении Свободный — Куйбышевка и перерезать Транссибирскую железнодорожную линию.
Весной 1942 г. Квантунская армия в ожидании более благоприятной обстановки для возможного начала военных действий против СССР в связи с успешным наступлением немецко-фашистских войск на юге Советского Союза получила подкрепление в составе двух дивизий.
На случай решающего успеха германского наступления предусматривалось ввести в действие документ генштаба «Операция № 51», согласно которой против СССР должны были быть использованы 24 дивизии и одна танковая армия в составе трех дивизий[332].
К концу 1942 г. Квантунская армия насчитывала 700 тыс. чел., что составляло четверть всего состава японской армии (2850 тыс. чел.)[333]. Им противостояли войска СССР, гораздо меньшие по численности, на Дальнем Востоке и у южных границ страны (всего 1568 тыс. чел.)[334].
Упомянутый Институт тотальной войны и Исследовательское общество государственной политики, финансировавшиеся правительством и монополиями, разработали в 1942 г. планы административного управления Сибирью и МНР.
Эти планы предусматривали установление на оккупируемой советской территории военной администрации, принудительную депортацию местного населения, закрепление всех трудоспособных жителей Северного Сахалина на рудниках, продукция которых направлялась бы в Японию, и отмену прежнего законодательства, а также переселение в Сибирь японских колонистов при недопущении миграции туда славян из Европейской части СССР[335].
«Под могущественным руководством Японской империи местному населению в принципе не будет разрешаться участвовать в политической жизни… На эти территории будут посланы японские, корейские и маньчжурские колонисты, если в этом возникнет необходимость с точки зрения экономики и национальной обороны», — говорилось в правилах для оккупируемых советских территорий, разработанных в 1942 г. упомянутым институтом по приказу премьер-министра Тодзио[336].
В советской историографии получила распространение точка зрения, что в первой половине 1942 г концентрация крупных японских вооруженных сил в Маньчжурии и Корее в условиях их успешных наступательных операций на Тихом океане неопровержимо свидетельствовала о том, что «Советский Союз оставался главным объектом агрессивных планов Японии»[337] и существовала опасность ее нападения на СССР в ближайшее время.
Некоторые советские историки утверждали, что у Японии сохранялось намерение напасть на СССР даже в конце 1942 г., после ухудшения ее стратегического положения
