Серп и молот против самурайского меча - [110]
В связи с тем, что всего лишь на четвертый день после начала наступления советских войск 12 августа фронт оказался прорванным на всех направлениях, командующий Квантунской армией генерал О. Ямада, переместив ее штаб в Тунхуа вблизи маньчжурско-корейской границы, отдал приказ войскам отойти из Центральной Маньчжурии к находящемуся вблизи этой границы укрепленному району. Тем самым он внес дезорганизацию в действия японских войск в Центральной Маньчжурии, приготовившихся к обороне, и еще больше облегчил задачу советских войск по разгрому противника[574].
Тем временем в Токио после начала советско-японской войны продолжалось обсуждение вопроса о принятии Потсдамской декларации.
10 августа в 3.00 правительство Японии, в соответствии с мнением императора, единогласно одобрило решение о принятии Потсдамской декларации при условии сохранения прерогатив императора. «Теперь после атомной бомбардировки и вступления русских в войну против Японии, — писал министр иностранных дел Японии С. Того, — никто в принципе не возражал против принятия Декларации»[575].
10 августа соответствующая нота была направлена в США. О ее содержании был поставлен в известность также Китай. А 13 августа был получен официальный ответ Вашингтона, в котором указывалось, что окончательная форма правления будет установлена на основе свободного волеизъявления японского народа. Для обсуждения ответа правительства США и вынесения окончательного решения 14 августа в бомбоубежище императора было созвано совещание правительства и высшего командования армии и флота, на котором вопреки военной оппозиции император предложил проект своего рескрипта о безоговорочной капитуляции вооруженных сил Японии на условиях Потсдамской декларации, и после его одобрения большинством членов кабинета 15 августа этот документ был отправлен в США[576].
После получения по радио рескрипта императора Хирохито о принятии потсдамских условий капитуляции вооруженных сил Японии ночью 14 августа О. Ямада получил телеграмму, подписанную военным министром и начальником Генерального штаба Японии с предписанием продолжать военные действия до получения специального приказа. (Он был объявлен в Токио в полдень 16 августа, и предполагалось, что в Маньчжурию он поступит во все войска через 6 дней.)[577]
Но в связи с тем, что приказ Ставки на этот счет запаздывал (он не был доставлен даже в течение всего следующего дня), 16 августа этот вопрос был поставлен на рассмотрение штаба Квантунской армии. И хотя некоторые участники заседания выступили за продолжение военных действий, поскольку Потсдамская декларация не гарантировала сохранения власти императора, председательствующий на заседании начальник штаба этой армии X. Хата настоял на том, чтобы в соответствии с упомянутым рескриптом императора военные действия были немедленно прекращены на основе его личного приказа, независимо от решения штаба армии. После этого заседания в 16.30 того же дня поступил наконец приказ отдела сухопутных войск Ставки прекратить военные действия и вступить в переговоры об этом с командованием советских войск. О. Ямада немедленно обратился по радио с соответствующим заявлением к Василевскому. А 17 августа Хата был направлен к генеральному консулу СССР в Харбине, чтобы через него передать в тот же адрес аналогичное официальное заявление.
18 августа Ямада на встрече с советским командованием в Шеньяне (Мукден) огласил приказ о прекращении военных действий и разоружении Квантунской армии. А 19 августа в Чанчуне он подписал акт о капитуляции. Однако из-за плохой связи и отсутствия надлежащего контроля соответствующих ответных мер советские войска в целом ряде случаев, по мнению японской стороны, не предприняли. При этом, несмотря на разгром к 15 августа первого эшелона японских войск, составляющих 300 тыс. человек, или четверть списочного состава Квантунской армии до начала военных действий (к моменту их начала ее состав фактически был, как уже отмечалось, значительно меньше), в том числе потерь 70 тыс. убитыми, некоторые японские историки, споря между собой[578], утверждают, что это были не главные силы Квантунской армии, которые оставались еще вполне боеспособными, и капитулировали, только подчиняясь рескрипту императора[579].
Эти факты позволяют критически отнестись к попытке Б.Н. Славинского и опровергнуть точку зрения советской историографии о том, что A.M. Василевский не согласился на немедленное подписание акта о капитуляции Квантунской армии из-за ее продолжающегося сопротивления[580].
Главная же причина, очевидно, была в другом — в стремлении, насколько это возможно, фактически расширить зону, которая оказалась бы под контролем СССР к моменту подписания акта о капитуляции Квантунской армии, используя в качестве предлога действительно продолжавшееся сопротивление японских войск.
Получив 17 августа радиограмму с заявлением Ямада о готовности немедленно прекратить военные действия и разоружиться, Василевский направил ему по радио ответ, в котором приказал Квантунской армии прекратить военные действия не немедленно, а в 12.00 20 августа, ссылаясь на то, что «японские войска перешли в контрнаступление на ряде участков фронта»
