Серотонин - [5]

, романтизм уже больше не разлучался бы с порнографией, и милость Господня проявилась бы во всей красе, – короче, мысли мои перескакивали с одного на другое, но все же мне удалось изобразить на лице некое смутное подобие радости при виде Юдзу, вышедшей в зал прилетов в гуще тесно сбившегося стада австралийских бэкпекеров.

Мы едва поцеловались, вернее, соприкоснулись щеками, но и это мне показалось избыточным, она тут же села, открыла чемоданчик с косметикой (его содержимое полностью отвечало нормам, установленным для ручной клади на рейсах всех авиакомпаний) и принялась пудриться, не обращая ни малейшего внимания на ленту выдачи багажа – судя по всему, мне надлежало навьючить его на себя.

Ее чемоданы были мне хорошо известны, а как же иначе, это был известный бренд, название которого я запамятовал, то ли «Задиг и Вольтер», то ли «Паскаль и Блез», во всяком случае, их концепция состояла в том, чтобы воспроизвести на ткани какую-нибудь географическую карту эпохи Возрождения с весьма приблизительным изображением земного мира, зато украшенную под старину надписями типа «Здѣсь могутъ водиться тигры», – одним словом, у нее были шикарные чемоданы, эксклюзивность которых усугублялась отсутствием колес, в противоположность вульгарным «самсонайтам» для менеджеров среднего звена, поэтому их приходилось тащить буквально на собственном горбу, словно дорожные сундуки викторианских модниц.

Испания, как и все страны Западной Европы, втянутая в убийственный процесс наращивания производительности, постепенно упразднила все рабочие места для людей без квалификации, которые когда-то делали жизнь чуть менее гадкой, и обрекла тем самым на массовую безработицу большую часть населения. Такие чемоданы, не важно, от Задига и Вольтера или Паскаля и Блеза, имели смысл только в обществе, где существовала еще должность носильщика.

Судя по всему, с ними было покончено, впрочем, не вполне, подумал я, стаскивая с багажной ленты вещи Юдзу (чемодан и почти такую же тяжелую дорожную сумку, то есть килограммов сорок общего веса): носильщиком был я.

Функции шофера тоже пришлось исполнять мне. Вскоре после того, как мы выехали на трассу A7, она включила айфон, вставила наушники и положила на глаза восстанавливающие полоски с экстрактом алоэ. В южном направлении, в сторону аэропорта, эта трасса могла оказаться опасной, частенько какой-нибудь латвийский или болгарский дальнобойщик терял управление. Навстречу тянулись целые караваны фур, снабжавших Северную Европу тепличными овощами, собранными малийскими нелегалами, но эти фуры только начали свой путь, и водители пока не засыпали за рулем, так что я без всяких проблем обогнал десятка три грузовиков, пока наконец не подъехал к 537-му съезду. На входе в длинный вираж, ведущий к виадуку над Рамбла-дель-Тесоро, на отрезке метров в пятьсот, барьерное ограждение было повалено; чтобы разом со всем покончить, мне достаточно было удержаться и не повернуть руль. В этом месте дорога шла круто вниз, и, учитывая нашу скорость, я мог рассчитывать на безупречный полет, машина даже не покатится по скалистому обрыву, а просто разобьется ста метрами ниже, краткий всплеск чистого ужаса – и все, наконец я отдал бы Богу свою смятенную душу.

Погода была ясная и безветренная – мы быстро приближались к повороту. Я закрыл глаза, вцепился в руль, ощутив на несколько секунд парадоксальное присутствие духа и абсолютной покой; секунд на пять, а то и меньше, мне показалось, что я выскользнул за границы времени.

Судорожным и совершенно непроизвольным движением я яростно крутанул влево. И очень вовремя – правое переднее колесо уже царапнуло по каменистой обочине. Юдзу сорвала маску и наушники. «Что случилось? Что случилось?» – сердито, с испугом в голосе повторяла она, и я решил отыграться. «Все в порядке…» – сказал я как можно мягче, с бархатной вкрадчивостью интеллигентного серийного убийцы, в этом смысле Энтони Хопкинс был для меня образцом для подражания, вдохновляющим и практически непревзойденным, вообще с такими людьми необходимо повстречаться на определенном этапе жизни. И я повторил еще мягче, почти сублиминально: «Все в порядке…»

На самом деле я был далеко не в порядке; мне и со второй попытки не удалось вырваться на свободу.

Юдзу, как я и ожидал, совершенно спокойно, стараясь, правда, не выказывать чрезмерной радости, восприняла мое решение сократить наш отдых до недели, и мои отговорки рабочими нуждами, судя по всему, мгновенно ее убедили; в действительности же ей было глубоко насрать.

Впрочем, не такая уж это была и отговорка, я и впрямь уехал из Парижа, так и не сдав аналитический отчет о производителях абрикосов в Руссильоне, от бесполезности этой миссии я впадал в тоску – после подписания договоренностей, находящихся в данный момент на стадии обсуждения, о свободной торговле со странами – участницами МЕРКОСУР производителям абрикосов в Руссильоне придется плохо, и поддержка в виде предоставления права на наименование, защищенное по месту происхождения, «Красный абрикос Руссильона», – всего лишь жалкий фарс, рынок неминуемо наводнят аргентинские абрикосы, так что отныне можно считать руссильонских производителей абрикосов виртуальными покойниками, никто не уцелеет, вообще никто, даже трупы подсчитать будет некому.