Серое братство - [210]

В отличие от хмурого фарогара Лация во все глаза смотрела на происходящее, видя в них только положительную сторону. Она сдружилась с Нислой, в первые дни злобным зверьком смотревшей на внезапную соперницу. Она-то думала, что спасают вредную правительницу, по какой-то прихоти, вздумавшей прогуляться по Степи и попавшей в лапы пиратов. А вышло совсем по-другому. Эта королева была молода и красива, отчего даже Малек проглотил язык. И Нислу обуяла ревность. Ей казалось, что бывшая пленница завладеет сердцем Егеря. Невиданное ранее чувство жгло ее изнутри, отчего Лация искренне недоумевала, почему девушка не разговаривает с ней. Впрочем, они быстро нашли общий язык, и все выяснили. Ревность уступила место глубокой жалости и симпатии к спасенной ими королеве.

Их осталось пятеро. Клест проводил их до Финта и повернул обратно, объяснив свое решение тем, что в Ламберге предстоит нешуточное дело, и оставлять город без догляда в такое время неразумно. Тогда Егерь призадумался. Серое Братство что-то намечало. Себя он никогда не сравнивал с героем, который в одиночку решает судьбы тысяч людей, народов, государств. Помимо фарогара Егеря в Братстве найдется немало хватких ребят, способных испортить кровь любому Протекторату. Но сам факт, что его не поставили в известность, глубоко задел. А с другой стороны — никто и не мешал, чем он занимается в данное время. Его цель — Магван. Все. Он выполнил задание. Осталось вывести ваграмскую правительницу в безопасное время — и он выяснит, что затеял Орден.

Переночевав в Рауте, отряд двинулся дальше по дороге, которую практически не охраняли регулярные части, в Лин, где Егерь намеревался привести себя и своих спутников в относительный порядок. Дорожные платья девушек и плащи уже давно поистрепались, а избитые на камнях сапоги зачерпывали носками песок. Малек второй день ныл, что у него болят ноги. Лошадей пришлось продать, чтобы иметь хоть какие-нибудь деньги. Оставили только одну, на которой поочередно ехали то Нисла, то королева ваграмская. Все единодушно решили, что с удобствами можно и потерпеть.

Лин ничем не отличался от Раута, только народу было побольше, да вдобавок ко всему здесь находился небольшой рынок, где изредка попадались хорошие ткани и украшения диких горцев. Егерь взял на себя обязанности найти пристанище на несколько дней, чтобы хорошо отдохнуть перед решающим рывком на запад.

Их согласился принять на постой какой-то древний старик, который едва передвигался, но, увидев девушек, даже облизнулся. Егерь показал ему золотой реал, что было небывалой роскошью для этих мест, и дело было сделано. Ударили по рукам.

— Всем мыться, стираться, — приказал фарогар, — а я пойду на торжище и куплю что-нибудь из одежды.

— Я с тобой, — Малек выразительно посмотрел на Егеря. — Надо сапоги купить. Я привык сам себе выбирать товар.

— Ладно, — понял его Егерь. — Пак, останься с госпожой. Поможешь по хозяйству.

Пак кивнул. Ему можно было и не напоминать свои обязанности. От своей королевы он не отступит ни на шаг.

Рынок представлял из себя небольшой участок возле крепостных ворот, отданный для купцов, стиснутый с трех сторон приземистыми избами. От рынка веером расходились несколько протоптанных дорожек в разные концы городка. Между деревянными лотками сновали жители Лина, прицениваясь к товару, после чего жарко ругались с продавцами, сбивая цену. Помимо того, что нужно было купить, Егерь рассчитывал узнать последние новости, и поэтому охотно вступал в разговор с торговцами, расспрашивая их, откуда и с чем прибыли. Малек долго канючил, выпрашивая денег, и Егерь, чтобы отвязаться от ставшего вдруг надоедливым спутника, дал ему несколько медяков и строго приказал:

— Первым делом купи себе обувь, одежду, и только потом напивайся. Если завтра утром ты не появишься у старика таким, каким я хочу тебя видеть — будем прощаться.

— Не волнуйся, Егерь, — повеселел враз Малек. — Будет все в порядке.

— Поменьше языком трепись, — еще раз напомнил ему фарогар. — Вино делает из мужика болтливую бабу. А мы не у себя дома.

Малек нырнул в толпу и растворился в ней. Егерь только головой покачал и двинулся между рядов. Сначала он закупил мужскую одежду для всех, даже для королевы, которой не следовало сейчас разъезжать по дорогам в женском одеянии. Их наверняка ищут после событий в Мирре. Власти Протектората не любят, когда из ничего появляются десять трупов в одном месте.

А новостей Егерь действительно услышал предостаточно. Оказывается, после поражения под Лебеном патриканцы откатились к Глинту и строят мощные укрепления, совсем не горя желанием скорее покинуть земли Алой Розы. Глинт превращается в непроходимую крепость. Красные Холмы стали стратегически важным направлением. Воодушевленные победой союзные герцогу Линду Дома перебрасывают с северного фронта войска к Холмам. По слухам, там уже скопилось до пятидесяти тысяч пехоты и конницы только со стороны доминиканцев. Рано или поздно произойдет грандиозная битва на этом участке. Вопрос лишь во времени. Только более неудачного места и найти было нельзя. Егерь недоумевал. С севера наступали густые леса, мешающие разворачивать полки для наступления, на востоке — заливные луга с коварными ямами-плывунами, где можно запросто уйти с головой под воду. А Красные Холмы в силу своего расположения никому не дадут маневрировать удачно. Единственно добротным местом для хорошей обороны и мгновенного развертывания в наступление остается треугольник между Глинтом, Торном и Байтом. Но туда патриканцы сознательно не отходят, понимая свое превосходство в выборе места. Пусть обрадованные доминиканцы лезут напролом на опорные редуты Глинта, где их можно успешно раздавить. У них ведь командиры не дураки, тоже понимают толк в войне. Значит, пришел к выводу Егерь, это сознательное заманивание. Где-то готовят контрудар по Алой Розе. Он не знал, что происходит на севере, но сердце подсказывало: здесь. Или Тунс, или Сотис. А дальше — тысячи лиг пустых земель, заселенных фермерами-одиночками. Никто не удержит стремительную патриканскую конницу на просторах, и довольно скоро ее длинные пики появятся у стен Готы, Фобера и Берга. Невеселые дела….