Сергей Вавилов - [59]

Более того. Когда Ронки показал Вавилову свой собственный труд, опубликованный несколько лет назад и носящий название «Испытание оптических систем», советский физик с улыбкой заметил: «И эту книгу я хорошо знаю. Она переведена на русский язык с моим предисловием». Вавилов обещал автору выслать русский перевод, когда вернется на Родину (и сдержал это обещание сразу же по приезде).

Директор флорентийского института был совершенно очарован своим советским коллегой. Живость мысли и широта культуры Вавилова произвели огромное впечатление на итальянца.

На прощание Ронки пригласил гостя позавтракать в ресторане «Джотто» в Бавильяно, километрах в пятнадцати от Флоренции. В эту пору года — в марте — ресторан, как обычно, пустовал. В спокойствии сельской тишины они провели несколько часов за приятной беседой.

— Вы превосходно знаете итальянский язык, сказал директор института во Флоренции. — По-видимому, вы долго жили в Италии?

— Нет, — ответил Сергей Иванович. — Я был здесь всего лишь в течение нескольких дней перед войной 1914–1918 годов. Но в эти дни я интенсивно изучал ваш замечательный язык.

— Обычно говорят, что славяне очень легко усваивают языки, — заметил Ронки. — Но я не думал, что это возможно в такой короткий срок.

Русский и итальянец расстались большими друзьями.

В июне 1935 года Сергей Иванович вернулся домой обогащенный рядом полезных сведений о работе крупнейших оптических научных учреждений Европы. На семинарах в ФИАНе и в ГОИ он подробным образом рассказал о всем, что видел. Работа в обоих институтах продолжалась с еще большим размахом.

Количество работ, которыми занимался ФИАН, в конце концов так возросло, — а вместе с тем и количество молодых научных сотрудников, занимающихся ими, — что Вавилову пришлось снять с себя одну нагрузку: непосредственное воспитание молодых кадров. Эта обязанность была возложена на Л. В. Мысовского, а после его кончины — на академика Д. В. Скобельцына.

Много очень важных исследований заканчивается или выполняется заново Вавиловым во второй половине тридцатых годов и вплоть до начала мировой войны. Один перечень их дает отдаленное представление о титанической работе, проделанной Сергеем Ивановичем в обоих институтах — оптическом в Ленинграде и физическом в Москве. Разработка классификации явлений люминесценции. Установление зависимости между выходом флуоресценции и ее длительностью. Изучение (совместно с А. Н. Севченко) тушения флуоресценции растворителем. Исследование молекулярной вязкости жидкостей и явления так называемой концентрационной деполяризации свечения растворов. И многое другое.

Время от времени Сергей Иванович встречается со своим братом — Николаем Ивановичем. Посторонний человек, взглянув на эти встречи, мог бы, пожалуй, подумать, что братьям не о чем говорить. Они как будто чувствуют себя вначале связанными, стесняются друг друга.

Постепенно, однако, лед тает, и завязывается увлекательная беседа. Говорит главным образом Николай Иванович, с жаром и интересными подробностями описывающий свои бесконечные путешествия по всему белому свету, особенно по Ирану, Афганистану, Эритрее и так далее.

Незадолго до начала войны Сергею Ивановичу было суждено испытать большое потрясение.

Ушла из жизни мать. 4 апреля 1938 года на 75-м году жизни перестало биться сердце простой женщины, вырастившей двух крупнейших естественников страны.

* * *

Война обрушилась внезапно. Мирный труд советских людей был прерван. Враг быстро приближался к Ленинграду и Москве, сея смерть и разрушение и подвергая старинные русские города варварским бомбардировкам.

Чтобы сохранить материальные и духовные ценности, а также кадры ученых крупнейших научных учреждений, было решено немедленно эвакуировать ГОИ из Ленинграда и ФИАН из Москвы. Оптический институт был вывезен в Йошкар-Олу (Марийская АССР), а Физический — в Казань. Вавилов продолжал руководить обоими, и опять его «владения» были разделены большим расстоянием.

«Особенно глубокое впечатление производила на нас та непреклонность, — писал о Вавилове сотрудник ГОИ академик А. А. Лебедев, — с которой он в период Отечественной войны совершал частые поездки по железной дороге из Казани, где находился Физический институт, в Йошкар-Олу, где был оптический. Его ничто не могло остановить: ни переполненные вагоны, в которых нередко всю ночь приходилось стоять, ни томительное ожидание поезда, редко ходившего по расписанию и часами простаивавшего на станциях или даже между ними, „набирая пары“. Удивительно было видеть в этом хрупком на вид человеке такую волю, роднившую его с нашими воинами-героями, которые насмерть стояли перед лицом врага, защищая свою Родину».[19]

Сергей Иванович вместе с женой переезжает в Йошкар-Олу. Их сын Виктор остается в Ленинграде и в частях Советской Армии обороняет героический город.

В суровые дни войны с особой силой и очевидностью проявилось, что, выражаясь словами Вавилова, «нет конкуренции между академическими и ведомственными научными учреждениями, обе системы необходимы одна другой и должны работать в постоянной связи на равных правах, дополняя друг друга».