Сергей Есенин. Казнь после убийства - [7]

В середине 20-х годов в ленинградских газетах иногда печатались словесные шифровки, понятные лишь посвященным — время было подленькое, «псевдонимное» — вчерашние конспираторы по подпольной инерции продолжали темнить. Известны случаи, когда редакторы письменно обращались в Гублит (цензуру) с просьбой дать разъяснение по поводу очередной абракадабры.

По нашему мнению, за поездкой Есенина в Ленинград неофициально следили доверенные лица Троцкого. Поэта-беглеца должны были по прибытии в город на Неве арестовать — ведь он уклонялся от явки в московский суд. Но еще важнее то, что явно план бегства Есенина из СССР стал известен его врагам. Они не выпускали его из поля зрения, отслеживая каждый его шаг.

Троцкист Князев своим фельетоном сигнализировал «своим»: прибыл-де «объект», но на нем уже лежит печать проклятия.

Загадочное название фельетона необходимо расшифровать. Это позволит открыть еще одну тайну «Англетера». Порекомендуем читателям, которые захотят решить головоломку, внимательно проштудировать повесть Александра Куприна «Звезда Соломона». В ней даны примеры расшифровок всякой кабалистической чертовщины.

Мы проявили самодеятельность и прочли заголовок князевского фельетона (один из вариантов): «Вокзал, днем свинья [прибыла по] железной дороге»; но, конечно, для более верной расшифровки требуется профессионал высокой квалификации.

.. Кто-то явно перепотрошил интересующий нас милицейский архив. Сохранились жалкие остатки — и даже в них грубые обрывы, о чем свидетельствует трижды менявшаяся нумерация «дел». По бумажным крупицам, по крохоткам удалось установить следующее: награжденный в ноябре 1925 года за отличную работу именным револьвером начальник 2-го отделения ЛГМ Пантелей Федорович Распопов вдруг 22 декабря смещается со своего поста, и на его место назначают Александра Семеновича Хохлова, человека неуживчивого, диктатора по натуре. При Хохлове 2-е отделение ничего не предприняло для расследования декабрьского события, и «дело» закрыли. Но начальник губернской милиции, аферист Герасим Егоров (в 1929 году арестован и позже оказался за решеткой) вскоре удаляет «послушника» Хохлова, назначив на его место своего верного помощника по административному отделу Ленгубисполкома (АОЛГИ) некоего Шугальского. Точная дата его назначения нам неведома, но в ленинградском мартовском номере 1926 года журнала «На посту» он фигурирует в качестве начальника 2-го отделения ЛГМ. Есть над чем призадуматься…

Не будем возвращаться к участковому надзирателю Н. М. Горбову, его фальшивому протоколу, подписанному не жильцами или сотрудниками «Англетера», а понятливыми литераторами-понятыми. Обращает внимание анонимность хода освещения событий в печати после англетеровской трагедии: не названа фамилия специалиста, фиксировавшего час смерти поэта (им мог быть районный врач губернской милиции Кирилл Михайлович Афаносьевский); сообщение о судмедэкспертизе не сопровождается ссылкой на имя врача, проводившего вскрытие тела поэта; газеты скрывают ход милицейского следствия, отделываясь крайне тенденциозными или глумливыми публикациями (кроме статьи Бориса Лавренева); группа писателей, близких к сексоту ГПУ Эрлиху (Николай Тихонов в их числе), давала редакциям газет предписания о том, в каком свете следует освещать смерть Есенина.

Глава 2. Комендант «Англетера» Назаров и милиционер Горбов

А теперь представим читателям хозяина, снискавшего дурную известность дома (с большим трудом нам удалось разыскать его «личное дело»). Василий Михайлович Назаров (1896–1942) родился в Тульской губернии в бедной крестьянской семье. С трудом одолев три класса училища, пошел на завод слесарем. В первую мировую войну — младший унтер-офицер. Вихрь революции и железное пролетарское принуждение затянули его в ГПУ, где он занимался охраной вокзалов, складов, портов и карательными операциями в качестве командира взвода ленинградского 18-го полка войск ГПУ; 14 марта 1925 года он получил мандат чекистского «ока» в «Англетере» («15-е хозяйство»[3]).

О том, насколько это «око» было безграмотным, дают представление его сохранившиеся рапорта и докладные записки. Приведем один из его автографов (орфографию и пунктуацию В. М. Назарова сохраняем):

«Зав. Управлением] коммунальными] домами.

РАПАРТ

Ввиду того что с переходом общежития интернационал на гостиницу Англетер и по прописке а также отметке прибывающих и убывающих а также и подача других сведений, необходима увеличить штат гостиница на 1 — го поспартиста о чем и прошу Вашего ходатайства так как не имея поспартиста могут быть так же и масса неприятностей с губ. Милицией и другими органами.

19. Х. 1925 Зав. Гостин[ицей] Англетер В. Назаров».

«Тайна Есенина» была доверена люмпен-пролетарию, не только никогда не слышавшему о поэте, но вряд ли когда открывавшему какой-нибудь стихотворный сборничек. Не надо даже предполагать, что расчет лиц, причастных к смерти С. Есенина, оправдался: Назаров так и не осознал, какую грязную тайну он покрывал. Справедливости ради скажем: служил он большевистской власти не за страх, а за совесть (как он понимал эту «классовую категорию»), служил ревностно, по-своему честно: спасал по поручению ГПУ разрушенные революцией дворцы в Ленинграде, не брал чужой копейки (впервые сменил гимнастерку на костюм лишь с переходом на службу в «Англетер», но «гаврилку» (так он называл галстук) носить не научился), преследовал в гостинице разврат («мед пчел трудовых»), бесхозяйственность и прочую вольницу.