Сергеев-Ценский - художник слова - [6]
Герои Ценского по большей части превосходные рассказчики, вот почему Ценский так охотно предоставляет им слово, мы же слушаем их - я не оговорился: да, именно слушаем, ибо Ценский создает полную иллюзию живой речи, - с неослабевающим вниманием, мы их заслушиваемся, как бы ни были пространны монологи Антона Антоныча, хотя бы целая новелла состояла из рассказов, имеющих более или менее отдаленное отношение к объявляемой Максимом, Лукою и Алексеем теме ("Сливы, вишни, черешни"), хотя бы даже новелла представляла собой почти сплошное, лишь изредка перебивающееся репликами слушателя повествование Павла об его семейных неурядицах ("Кость в голове"). "Конец света" - в сущности, новелла о мальчике, впервые попавшем на юг. Рассказы рыбовода Трубникова о лове рыбы - это "боковая" тема. И, хотя эта тема специальна, мы слушаем Трубникова не отрываясь: до того занимательно, до того вкусно умеет он рассказывать. Сказ Сергеева-Ценского это не школа, это университет мастерства, который необходимо пройти каждому молодому прозаику.
Сергеев-Ценский виртуозно владеет просторечием. В просторечие он нет-нет да и вплетет - для колоритности, для комического эффекта какой-нибудь книжный оборот, который его персонаж, силящийся изъясняться "деликатным способом", еще не освоил хорошенько, от которого он слышал, если можно так выразиться, только еще звон и который он употребляет далеко не всегда к месту, кстати, который подвергается в его устах забавным искажениям, сплошь да рядом сталкивается с вульгаризмами, составляющими основу его языка, что в силу контраста создает дополнительный комический эффект: "...когда я в бессознании находился..."; "...у меня сейчас головы кружение и в глазах мрак"; "...пришлось это дело оставить на произвол"; "Конечно, развитости мозгов у меня тогда после моей болезни и быть не могло"; "Она баба из себя тогда очень здоровая была: ряшка мало не лопнет, и во всех частях круглота"; "А... муж ее с морды стал еще толще, обширнее". (Все примеры из "Кости в голове".)
Из множества применяемых Ценским приемов усиления разговорности речи укажу еще на так называемый "эллипсис", то есть на пропуск иных, иногда важнейших членов предложения. Сергеев-Ценский так охотно прибегает к нему оттого, что эллиптична и живая речь, особенно если человек взволнован, если от волнения ему не хватает слов для выражения своей мысли, своих чувств: "Это кто же такой... сообщение вам такое, а-а?.." - спрашивает вне себя от возмущения Дрок ("Маяк в тумане"); "Да от кого же это вы?" - спрашивает Макухин полковника Добычина, принесшего весть о начале первой мировой войны ("Пушки выдвигают").
Представитель гоголевской школы в русской литературе XX века, неоднократно выражавший свою восторженную любовь к автору "Вечеров" и "Миргорода", Сергеев-Ценский не терпит самоограничения ни в лексике, ни в синтаксисе. Роскоши словесного изобилия соответствует у него долгота периодов. Фраза Ценского следует за движением мысли, за сменой настроений, за оттенками в них.
Прислушаемся к "монологу" кухарки Мотри из романа "Пушки заговорили", просвечивающему сквозь авторскую речь: "...жила когда-то своим домком, и вот пришлось теперь жить у людей, на людей готовить, и того именно, что пришлось так, ни за что этим людям простить не хочет она, и каковы бы ни были они сами по себе, никаких в них достоинств не видит, хотя бы были они, например, полковники и не моложе ее годами; все равно у них в доме все кажется ей не по ее, и всю бы посуду тут она бы перебила, и всю бы плиту на кухне разметала, и уж наговорила бы им, своим хозяевам, если бы только дана была ей на то воля!"
Протяженность этого периода - не случайность и не каприз автора. Автору нужно здесь показать, что одна мысль цепляется у Мотри за другую, одно чувство мгновенно рождает другое, и это ее состояние закреплено автором в самом строении фразы.
Длинные периоды возникают у Сергеева-Ценского и там, где он стремится показать емкость человеческого восприятия, ту быстроту и полноту охвата явлений, которые выказывает человек, впечатлительный от природы и чем-либо пораженный: "...как она все рвалась к двери, к окну, в каком была она страшном неистовстве и как все-таки соскочила на тихом ходу, скатилась с песчаной насыпи, поднялась и потащилась назад, хромая, может быть переломив ногу, не одернув даже завороченного зеленого платья, - этого не могла забыть Таня" ("Память сердца").
В иных случаях Сергеев-Ценский, строя период, избегает союзов, и период, несмотря на долготу, приобретает убыстренный, лихорадочный ритм, превращается в калейдоскопическое мелькание лиц и предметов, в беспокойную болезненную рябь красочных пятен: "Потом все было очень остро и больно для глаз, очень беспорядочно: красный вокзал, мокрая деревянная лестница, по которой давеча бежал старик и по которой теперь его несли, деревья без листьев, фуражка начальника станции, раздражающе яркая, чей-то лохматый рыжий ус, два студента без шапок, солдатские шинели внакидку, баба с ребенком, якоря на детской матроске..." ("Ближний").
Именно так воспринимает окружающую обстановку потрясенный свидетель несчастного случая.
Анатолия Кима трудно цитировать. Трудно хотя бы потому, что он сам провоцирует на определенные цитаты, концентрируя в них концепцию мира. Трудно уйти от этих ловушек. А представленная отдельными цитатами, его проза иной раз может произвести впечатление ложной многозначительности, перенасыщенности патетикой.Патетический тон его повествования крепко связан с условностью действия, с яростным и радостным восприятием человеческого бытия как вечно живого мифа. Сотворенный им собственный неповторимый мир уже не может существовать вне высокого пафоса слов.Потому что его проза — призыв к единству людей, связанных вместе самим существованием человечества.
Третий том воспоминаний Николая Михайловича Любимова (1912—1992), известного переводчика Рабле, Сервантеса, Пруста и других европейских писателей, включает в себя главу о Пастернаке, о священнослужителях и их судьбах в страшные советские годы, о церковном пении, театре и литературных концертах 20—30-х годов ХХ века. В качестве приложения печатается словарь, над которым Н.М.Любимов работал всю свою литературную жизнь.
В книгу вошли воспоминания старейшего русского переводчика Николая Любимова (1912–1992), известного переводами Рабле, Сервантеса, Пруста и других европейских писателей. Эти воспоминания – о детстве и ранней юности, проведенных в уездном городке Калужской губернии. Мир дореволюционной российской провинции, ее культура, ее люди – учителя, духовенство, крестьяне – описываются автором с любовью и горячей признательностью, живыми и точными художественными штрихами.Вторая часть воспоминаний – о Москве конца 20-х–начала 30-х годов, о встречах с великими актерами В.
Второй том воспоминаний Николая Любимова (1912-1992), известного переводами Рабле, Сервантеса, Пруста и других европейских писателей, включает в себя драматические события двух десятилетий (1933-1953). Арест, тюрьма, ссылка в Архангельск, возвращение в Москву, война, арест матери, ее освобождение, начало творческой биографии Николая Любимова – переводчика – таковы главные хронологические вехи второго тома воспоминаний. А внутри книги – тюремный быт, биографии людей известных и безвестных, детали общественно-политической и литературной жизни 30-40-х годов, раздумья о судьбе России.
К выходу самой громкой сериальной премьеры этого года! Спустя 25 лет Твин Пикс раскрывает секреты: история создания сериала из первых уст, эксклюзивные кадры, интервью с Дэвидом Линчем и исполнителями главных ролей сериала.Кто же все-таки убил Лору Палмер? Знали ли сами актеры ответ на этот вопрос? Что означает белая лошадь? Кто такой карлик? И что же все-таки в красной комнате?Эта книга – ключ от комнаты. Не красной, а той, где все герои сериала сидят и беседуют о самом главном. И вот на ваших глазах начинает формироваться история Твин Пикс.
Речь в книге идет о том, что уровень развития страны и особенности жизни в ней определяются законами государства и его экономической и социальной политикой. На примере Финляндии показано, как за семь столетий жизни при разных законах возникла огромная разница между Россией и Финляндией. И это совершенно закономерно. Приведены примеры различий. Дана полезная информация о Финляндии. Есть информация для туристов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.