Серенада мегаполиса - [3]

Спутница предложила Владимирову и Левину подняться на 2 этаж, где их ждал начальник департамента, желающий лично встретить полицейских. Впрочем, визит к начальству носил, скорее, формальный характер. Перед Владимировым и Левиным предстал высокий человек спортивного телосложения, прекрасно ухоженный и одетый, но с каким-то скучающим выражением на лице. Он отметил, что все сотрудники потрясены внезапной смертью работника, который зарекомендовал себя только с положительной стороны, и надеются на скорые результаты расследования.

Потом Васильева провела майора и капитана в отдел, который возглавлял Иголкин. В отделе было всего восемь сотрудников. Это были ровесники погибшего — относительно молодые люди до сорока лет, одетые в хорошие дорогие костюмы, вежливые, вышколенные, но не высказывающие никаких особых переживаний по поводу смерти их руководителя. Краткие беседы с ними подтвердили догадку майора — сотрудников отдела мало интересовал Иголкин, как человек, и еще меньше, как начальник. Особого уважения или интереса к нему они не проявляли, знали общую информацию о том, что родом он был из провинции, закончил там университет, приехал в Москву, обзавелся семьей, смог устроиться в мэрию на рядовую должность и дорос до должности начальника отдела.

Майор понял, что единственным человеком здесь, который знает о Иголкине больше остальных, является та самая Татьяна Андреевна, которая утром встретила их с Левиным и незаметной тенью сопровождала в течение дня. Поэтому он оставил Егора проводить опросы других сотрудников, а сам предложил Васильевой поговорить с ним наедине в небольшом кабинете Иголкина.

Татьяна Андреевна согласилась. Вдвоем они вошли в кабинет и Владимиров сел в кресло погибшего. Татьяна пристроилась рядом.

Несколько секунд они молчали. Было видно, что женщина тщательно обдумывает что-то, ее явно мучили сомнения. Владимиров решил помочь решиться на откровенный разговор.

— Вам трудно, Татьяна Андреевна, трудно не показывать своего горя, ведь Глеб Анатольевич был вам дорог?

Женщина кивнула и постаралась сдержать слезы, которые показались на глазах.

— Да что теперь скрывать, — как-то безнадежно бросила она. — Глеб умер, знаете, еще вчера я бы сгоряча пожелала его больше никогда не увидеть, а вот сегодня плачу, потому что его больше нет. Эх, все начиналось с такого вот незначительного служебного романчика. Я ведь одна, разведена давно, 37 лет — карьера в норме, но ни мужа, ни детей. Вот и нахожу иногда… друзей. И в этот раз все начиналось легко. Цветы, рестораны после работы. У него семья, я не вмешивалась в его жизнь, ничего не просила. Так встречались. Но тут…

— Расскажите мне о нем, его увлечения, друзья, враги….

— Да, попробую, но я многое не знаю, — вздохнула женщина и на ее лицо отразилось искренне переживание, — мы вообще как-то мало знаем, живем, работаем, сплетничаем, а друг другом в сущности не интересуемся. Рассматриваем как функцию: ты мне должен это сделать, а должна это.

Женщина замолчала, видимо, усилием воли заставляя себя вспомнить что-то важное.

— Вы знаете, мне очень нравилось, когда он курил. Он курил и думал, и его лицо, его карие глаза становились такими внимательными, будто он внутрь себя смотрел. Маску что ли свою привычную снимал. Что-то живое в нем проявлялось, настоящее. Он вообще осторожный был, общался со всеми ровно, к делу подходил с умом, так что недругов явных не было. О друзьях я тоже мало что слышала. Вроде ни с кем особо близко не сходился. А вот что любил — и не знаю. Музыку вроде любил, даже выступал где-то в студенческие годы. Но я его с микрофоном в руках никогда не видела. Он вообще солидным умел быть, к начальству приспособиться, понравиться кому нужно.

— Татьяна Андреевна, а почему вы не спрашиваете, отчего Глеб Анатольевич умер?

Женщина посмотрела на Владимирова с удивлением.

— Нам сказали, что это был сердечный приступ, но вызван каким-то лекарством сильным. А что разве нет так?

— Почти. Но его отравили ядом. Это несколько экстравагантно для сегодняшнего дня.

— Ядом? — на лице Васильевой обозначилось удивление. — Как можно ядом? С кем это он ел-пил? Он даже кафе-рестораны особо не жаловал, когда мы с ним там еще бывали, выбирал самые отдаленные районы, а потом уж и перестал приглашать. И подвозить меня на своей машине не стремился, так, отъедет в сторону от работы, я к нему в машину запрыгну, довезет меня до моей квартиры, там часик побудет и домой к жене. А живу я недалеко от него.

— Он всегда ездил на машине?

— Почти всегда, но иногда оставлял ее на парковке у здания департамента. Не знаю уж почему, спускался в метро и так вот добирался до дома.

Владимиров понял, что всю основную информацию возлюбленная Иголкина ему уже рассказала, что позволяло понять, как и где работал погибший. Майор еще раз взглянул на его кабинет и заключил, что ничего нового он не узнает. Все было дорогим, немного помпезным, но абсолютно безликим, даже фотопортреты действующего президента и мэра столицы на стене выглядели, скорее, как банальность.

Поэтому майор еще раз высказал слова соболезнования Васильевой и молча вышел.