Серебряный пояс - [164]

Негромко чертыхнувшись, Мурташка сорвался с места, бросился в расщелину. Михаил, не отступая ни на шаг, поспешил за его спиной.

Небольшое — около пятидесяти шагов — расстояние охотники пробежали за несколько секунд. Вырываясь на открытое место, Мурташка на ходу приготовился стрелять, но было поздно. Убегающий медведь уже был далеко, на недостаточном для меткого выстрела расстоянии. Скальные нагромождения, густые переплетения ольшаника и вязкая подсада пихтача скрывали зверя. Ловко используя складки местности, криволапый бежал в гору. Отточенно прыгая по каменистой тропе, цепко преодолевая узкие карнизы, медведь уходил в скалы. По тому, как быстро и уверенно зверь бежит от погони, было очевидно, что знакомую дорогу он проходил не раз. Собаки далеко отстали сзади. Несколько раз мелькнув на открытых частинах, медведь наконец-то выбрался далеко наверх, остановился на несколько секунд на каменном уступе, застыл горелым пнем. С высоты птичьего полета он хорошо видел оставленное место, людей, собак, преследовавших его по пятам, и понимал, что люди видят его. Безопасное место, высота, недосягаемое для полета пули расстояние делали зверя неуязвимым. Вероятно, он наблюдал с указанного карниза за происходящим внизу много раз, поэтому не боялся потерять драгоценное время.

Несколько секунд Мурташка и Михаил молча смотрели на медведя снизу вверх. Белогрудый злобно оглядывал неожиданных гостей из поднебесья. Расстояние двух полетов пули размежевало твердую уверенность в достойном выстреле. Но и отсюда острым глазам Мурташки были хорошо видны белый галстук на груди зверя, сложенные на затылке уши, сверкающие в гневе глаза. Коренной охотник видел извернутую, неправильно сросшуюся лапу, вздыбившийся загривок. Он хорошо видел медведя, но не мог его добыть.

Так продолжалось недолго. Собаки напирали по следам. Медведь чувствовал погоню, поэтому не стал долго задерживаться. Глубоко фухнув утробным голосом, зверь отчетливо щелкнул клыками и… исчез. Мурташка и Михаил удивленно посмотрели друг на друга, еще какое-то время смотрели в скалы, ожидая увидеть зверя в другом месте, но все было бесполезно. Медведь больше не появился. Прошло немало времени, как Туман и Тихон появились на карнизе, на мгновение задержались, где стоял медведь, но тут же, как и он, растворились с глаз.

Только теперь Мурташка обратил свое внимание на место, где они находились. Внимательно рассматривая следы, место схватки, где собаки нашли медведя, хакас стал бродить по поляне. Его внимание привлекло темное пятно в пихтаче. Через минуту охотники стояли около скрытого зимовья, которое они искали последние два дня.

Мурташка свежими глазами выискивая каждую мелочь, внимательно рассматривал разбойничий притон. Михаил позвал Власа и Григория. Те привели коней, холодными, проницательными глазами стали взирать на дьявольское гнездо, где скрывались преступники, откуда производились нападения бандитов на старателей.

Выбор места для тайного зимовья был идеален. Зажатая между гор чаша с поляной скрывала избу от случайного взгляда. Здесь не увидишь огонь издалека. Дым костра или печной трубы закрывали высокие скалы. Небольшой родниковый ключ через несколько десятков метров терялся за поляной под каменной стеной. Вход в чашу закрывала густая тайга и ломняки поваленных деревьев. Попасть сюда можно было только случайно.

Опытному глазу следопытов не стоило долгих предположений определить границу времени обжитого места. Большое, на шесть человек, зимовье было построено давно, не менее двадцати лет назад. Закопченные стены, теплая глинобитная печь в углу, огромные нары, стол в избе и на улице, лавки не оставляли сомнения, сколько человек собиралось здесь, обсуждая планы будущих налетов на прииски или коногонов. Рядом с зимовьем из колотых досок громоздился обширный пригон для лошадей. Чуть в стороне, на четырех столбах — большой лабаз для продуктов и награбленных вещей. У ручья — баня. Богатый выбор посуды, теплые постели с одеялами и подушками, ночные тапочки, умывальник, щетки, порошок для зубов, бритвенные принадлежности и даже зеркало давали обширную пищу для размышления. Вполне вероятно, кто-то из участников банды был далеко не из простых старателей и охотников, людей тайги, а принадлежал к касте элитной интеллигенции, предпочитавших чистоту и порядок. Было видно, что бытовой утварью бандитское гнездо пополнялось не один год, и кто-то из разбойников влачил здесь свое скрытное существование постоянно.

Однако должного порядка — как это бывает у хорошего хозяина таежного зимовья, человека тайги — сейчас не было. Куда бы ни пал взгляд наших героев, повсюду были хаос и разорение. Разорванные в клочки постели, раскиданная, изгрызенная посуда, разбитая печь-глинобитка, развороченные стол и нары, повсюду разбросанное мелкое стекло вырисовывали очевидную картину перемены власти тайного зимовья. После мести над своим врагом, бородатым человеком, здесь хозяйничал белогрудый медведь. В отличие от людей, зверь навел в избе свой порядок. Любая посуда, служившая орудиями трапезы разбойникам, была отмечена медвежьими клыками. Одеяла и подушки разодраны в клочки когтями. Без его внимания не осталась любая мелочь, включая зубную щетку и бритвенные принадлежности. Было бы интересно наблюдать со стороны, как медведь чистит зубы, бреется, и какова была его реакция, когда он увидел отражение своей лохматой физиономии в зеркале. Острый, застоявшийся запах зверя подтверждал, что белогрудый медведь проживал в зимовье долго. Большая куча мха в углу, перемешанная с остатками рваной постели, служили зверю теплой, уютной лежкой. Было очевидно, что зверь был уверен, что старый хозяин зимовья не вернется, поэтому чувствовал себя здесь легко и свободно. Единственным местом, так и оставшимся неприкосновенным, остался лабаз на четырех столбах. Ошкуренные до корней опоры без коры служили надежной преградой не только хозяину тайги, но и вездесущим грызунам. Свежие метки когтей и клыков поведали, что зверь пытался взобраться на лабаз ежедневно, однако скользкие, сухие деревья не пустили белогрудого медведя наверх, как он ни старался.