Серебряный. Отголоски Судьбы - [15]

— Айбер, у тебя все?

Законник кивнул.

— Тогда можешь быть свободен. Отдыхай, приводи себя в порядок. Спасибо за службу.

— Служу его императорскому величеству!

Димостэнис никогда не давал людям забывать ради чего, а самое главное ради кого они все это делают.

— Что-то через чур популярна в последнее время эта штука стала. Справедливость. Вы не находите? — Дим устало провел рукой по лицу. — Может вовсе ее отменить? И сразу проблем станет меньше.

Сзади фыркнули.

— Астрэйелль первое государство, где официально отменена справедливость. Так что не обессудьте подданные его величества. Таковы законы.

Глава службы повернул голову.

— Что там у тебя с этим учителем начальных классов? Как кстати называется его кружок самодеятельности? «Столп справедливости» или «Жернова справедливости», «Дети справедливости» за все эти ары они не особо отличались фантазией.

Ориф слез с подоконника, на котором он по обыкновению сидел за спиной у Дима и переместился на стул.

— Вот, — он положил увесистую папку на стол, — я подготовил отчет.

Иланди удивленно приподнял брови.

— Уже успело набраться столько материала?

— Его зовут Виррон Диксеритти, он родом из Эфранора, вырос в приемной семье. Его родители попали под репрессии после гибели императора. Его отличие от всех — он не создает партий, он ни к чему не призывает, у него нет лозунгов.

— Чего же он хочет?

— Он несет идею, — Ориф сделал паузу, — он проповедует, что шакты и смертные равны и одни не должны подчиняться другим.

Димостэнис презрительно скривился. Смертные. Они потеряли этот шанс — быть равными — сотни аров назад, и все никак не успокоятся.

Считается, что раньше в те времена пока на Элиас не обрушалась катастрофа, уничтожившая почти все живое, жила другая цивилизация. У них не было людей, которые могли управлять энергетическими потоками. Они не умели видеть, брать, использовать, не могли помочь природе расходовать копившуюся веками мощь.

Случился страшный апокалипсис. Вода, вышедшая из берегов, затопила земную твердь, отвоевала себе части суши, забрала десятки тысяч людей в свои глубины. Огонь, вырвавшийся из недр гор, сжигал все до чего мог дотянуться. Земля ощетинилась новыми буграми — скалами. Ураганы, выкорчевывающие деревья и разрушающие города.

Стихии бесновались в страшном танце смерти, забирая с собой войны и распри, разрушая достижения и успехи, уравновешивая добро со злом, правду с ложью, любовь с ненавистью, не оставляя даже надежды…

Когда все успокоилась, и новая умиротворенная планета предстала перед несколькими сотней выживших, оказалось, что мест, где можно строить новую жизнь осталось не так уж много. Три четверти суши навсегда забрала вода, а остальное — Мертвые выжженные равнины, скалы и вечный не тающий лед на севере — там, куда Талла почти никогда не заглядывает. И среди всего этого «великолепия» небольшие островки суши, где человек сумел бы приспособиться и отвоевать свое право на жизнь.

Сумел. Приспособился. Отвоевал.

Эра после Энергетического Взрыва. Стали рождаться новые жители. Среди них те, у кого в груди было второе сердце. Хьярт.

Началась охота на ведьм. Одаренных боялись, ненавидели и уничтожали. Смертные старались, неплохо преуспевая в своем стремлении стереть с обновленного лица Элиаса выродков, каковыми считали всех тех, кто мог видеть энергию стихий.

Пришла новая беда. Сначала робко постучалась в двери нового мира, потом требовательно забарабанила кулаками, а потом и вовсе безжалостно распахнула врата, втягивая людей в затяжной кровавый период Большой Войны. В котором люди уничтожали шактов, шакты — людей. Одаренные оказались сильнее, сама природа помогала им, делилась своей силой, наделяя возможностями, о которых простые смертные даже не знали. Шакты выиграли эту войну и поставили на колени тех, кто десятками аров глумился над ними, не признавал, уничтожал.

Рожденные с даром объединились в одну большую силу и создали свою империю, которая стала главенствующей в новом мире. Империя новая, обиды старые. Их не собирались прощать или забывать. Смертные остались на задворках жизни.

— За столько аров смертные так и не доказали, что они на что-то способны, — жестко отрезал Иланди, — мы не можем быть равны. Это суть нашего мира.

Ориф пожал плечами.

— Вокруг этого Диксеритти собираются неодаренные недовольные политикой, проводимой в государстве. В большинстве своем воспитатели, люди, работающие в лабораториях и исследовательских центрах, художники, архитекторы, врачеватели, все те, кто работает по лицензии, спрятанные за спинами шактов, которые не дают им дышать полной грудью.

— И?

— Людям нужны свобода и признание, они хотят жить в больших городах и не на задворках или помойке, а там, где они могли бы себе позволить, но им мешают существующие законы. Этот Диксеритти не создает партий, люди просто приходят к нему и готовы поддержать. Они не бегают с призывами по улицам, но они готовы изменить свою жизнь. У него много последователей в других городах. Наши агенты работают среди них и уже можно сказать о том, что у них потихонечку начинает назревать требование. Всего одно.

— Чего же они хотят? — Димостэнис слегка нервозно отбил пальцами дробь на поверхности стола.