Серебряный конь - [19]
Парень сидел на своей лошади не шевелясь, только глаза его перебегали из стороны в сторону — он искал спуска в долину, искал место подъем куда могли бы скрыться брамби. И тут его лошадь заржала.
Таура, которому уже минуты две покалывал кожу, мгновенно понял, что за ними наблюдают Он вскинул голову, раннее солнце играло на его прелестной переливающейся шкуре, и увидал человека, который пытался подать лошадь наз и скрыться.
Как будто подхваченный циклоном, Таура круто развернулся и, сопровождаемый Ураганом, помчался в гущу низких снежных эвкалиптов и вереска скрывавших узкий вход в ущелье. Но как раз когда они ныряли внутрь зарослей, они услышали грохот камней — всадник пустил лошадь прямо вниз с утеса, на котором стоял.
«Если он не сломает себе шею, то окажет прямо за нами, совсем близко», — подумал Таура и насторожил уши, прислушиваясь, что происходит позади. Грохот сыпавшихся камней продолжал причем ясно было, что всадник намеренно заставляет лошадь скакать вниз, а не просто оба они упали и теперь катятся среди валунов.
Таура и Ураган прорвались сквозь кустарник и влетели в каменный проход. Внезапно Таура свернул вправо и запрыгал, как горный козел, с камня на камень, направляясь вверх по крутому склону ущелья. Он не так давно заметил одно местечек откуда можно было выбраться из долины, а если так, то сейчас было самое время им воспользоваться. «Никакая лошадь со всадником не сумеет там пройти за нами», — подумал Таура.
Запыхавшиеся, покрытые потом, они с Ураганом наконец добрались до верха почти отвесной стены. Там они повернулись, заглянули вниз и увидели, что всадник по-прежнему преследует их. Он соскочил с прирученной лошади и повел ее за собой. Таура не стал следить дальше за его продвижением, он стал осторожно пробираться наверх по мокрой мшистой скале.
— Не становись на мох, если можешь, — предупредил он Урагана. — Ступай в мой след. Если мы не оставим следов до самой верхушки утеса, то и дальше получим несколько лишних минут.
Тут он вдруг поскользнулся, раздалось скрежетание копыт, и Таура на боку съехал по холодной скале, но сразу же вскочил и продолжал путь — по топкой мокрой снежной траве и в лес под защиту деревьев.
Там Таура и Ураган остановились и вслушались. Ни звука. Они пустились дальше со всей скоростью, какую дозволял крутой склон, стараясь не оставлять следов на мягкой мокрой земле. Но тут сквозь гущину буша проник звон подков по камням.
«Хорошая, должно быть, лошадь, хоть и прирученная», — подумал Таура, но он даже не догадывался, насколько хорошая, и не знал, что ее-то кормят овсом, и отрубями, и мякиной, а при таком корме лошадь всегда будет более быстроногой, чем те, что питаются горной травой, какой бы вкусной и приятной она ни была.
Таура почувствовал закрадывающийся страх. Они уже приближались к каменным утесам, образующим большой полукруг над низиной, где находились несколько зловещего вида болот, — зеленая, с мягкой поверхностью трясина, куда барахтающаяся лошадь могла погрузиться с головой, бездонное болото из черной грязи и хлюпающее болото, покрытое белым торфяным мхом, которому не доверяла ни одна лошадь. Но Тауре и Урагану была известна дорога через все болота, поэтому Таура, уже судорожно хватая ноздрями воздух, устремился прямо к нижнему концу полукруга.
Мгновение он постоял над этой большой впадиной, заполненной болотами, а потом прыжком перелетел вниз на небольшой участок, где, как он знал, была твердая земля. Ураган прыгнул за ним, они не оставили ни малейшего следа, указывающего на место, где они проникли во впадину.
Дальше идти пришлось исключительно шагом, так как они постоянно слышали хлюпанье под торфяным мхом и ощущали под копытами пугающе зыбкую поверхность. Таура был уверен, что слышит топот лошади, скачущей позади, но не мог прибавить скорости, опасаясь погрузиться в какую-нибудь из предательских ям с жидкой грязью. Он бросил взгляд на темную отвесную громаду с подтеками от дождя над собой и понял: если всадник нагонит и здесь — спасения нет. В страхе он перешел на рысь, но чуть не увяз в невинном с виду зеленом пятне и спешно отступил назад.
Другой берег был уже недалеко, и они достигли его до того, как показался всадник. Перед ними открылось широкое пространство, по которому им предстояло мчаться во весь опор. И тут Таура сообразил, почему он инстинктивно выбрал именно этот путь. Иногда Бролга пасся с табуном имени здесь, да и другие дикие лошади тоже. Даже жеребец, убивший Громобоя, и тот был для них сейчас предпочтительнее человека с лассо. И к тому же в общей толпе брамби человек не знал бы, кого преследовать.
Однако никаких признаков других брамби не было, вероятно, они паслись где-то выше. С бьющимся сердцем жеребята неслись по широкому пространству, поросшему снежной травой, перепрыгивали ручьи, изо всех сил стремясь достичь деревьев прежде, чем их увидит человек.
Таура оглянулся через плечо. Крепко сидящий в седле, пригнувшийся к могучей шее своей лошади, показался всадник. С одного взгляда Таура понял, что прирученной лошади года четыре-пять, поэтому она много выносливее, чем они с Ураганом. В полном отчаянии он думал сейчас только о том, чтобы добраться до табуна.
