По прошествии трёх часов Денис знал о Шпицбергене гораздо больше, чем о городах Москве и Нью-Йорке — вместе взятых.
— Эй, кончайте трепаться! — раздался (на английском языке) с палубы сердитый голос Хансена. — Туман уходит. Минут пять осталось. Пора сниматься с якоря. Да, вот и цветные картинки начинаются, можете полюбоваться. Очень красиво!
— Бездельник и лентяй! — в шутку ругнулся в адрес шведа Галкин. — Столько лет плаваем вместе, а он так и не соизволил выучить русский язык. Даже обидно бывает. Иногда…. Ладно, Бог с ним. Пошли-ка, Дэн, наверх, сейчас я тебе «глорию» покажу. Никогда про неё не слышал? Завлекательное зрелище! Бывает только на островах Шпицбергена, и только поздней весной. Потом, долгими зимними русскими вечерами, будешь детям и внукам своим рассказывать…
Денис следом за капитаном выбрался на палубу судна.
Лучи весеннего солнышка робко пробивались сквозь лёгкую невесомую дымку, плотная стена тумана, плавно изгибаясь, медленно уходила от яхты прочь, в сторону сурового Северного моря. И на фасаде этой молочно-белой стены — словно в большом старинном зеркале — Денис, совершенно неожиданно для себя, увидел отражение «Стрелы», окружённое разноцветным радужным ореолом. Вот лиловый капитан Галкин раскуривает свою трубку, отливающую в этом тумане-зеркале всеми оттенками фиолетового и сиреневого, а вот светло-зелёный пёс Аркаша бодро нарезает круги вокруг алой рулевой рубки…
— Не может такого быть! — опешил Денис. — Что происходит, капитан?
Галкин, довольный произведённым эффектом, охотно пояснил:
— Впервые это явление, известное нам сейчас как «глория», описал великий Амундсен. Очень похоже, что он самолично и название придумал: — «Солнечные лучи падают под таким редким углом, что вокруг теней, которые отбрасывают предметы, раскладываются по краям цвета спектра…. Архипелаг Шпицберген одно из немногих мест на Земле, где можно воочию увидеть цветную тень. Особенно впечатляющие картины получаются тогда, когда огромные тени от скал или морских судов падают на туман или низкие перистые облака…».
Неторопливо пройдя рядом со сторожевыми немецкими судами, «Стрела» элегантно пришвартовалась около старенького причала Лонгьира. На мачте яхты развивался целый набор различных флагов: испанский, флаг «Тысячелетнего Рейха», ещё какие-то длинные разноцветные вымпелы. У Дениса сложилось стойкое впечатление, что немецкие моряки — судя по количеству бездельников, столпившихся вдоль бортов — были немало удивлены появлению в этих суровых водах такой экзотики.
Через десять минут после того, как яхта замерла около низенького пирса, а Хансен перебросил на берег и тщательно закрепил неказистые сходни, к «Стреле» подошёл пожилой, достаточно упитанный немецкий морской офицер в звании фрегаттенкапитана — в сопровождении подтянутого оберштурмбанфюрер СС и двух бравых широкоплечих автоматчиков.
Пожилого моряка звали Франк Шварц, и он временно исполнял обязанности начальника местного морского порта. Оберштурмбанфюрер СС звался несколько неожиданно для такого высокого звания — Лукаш Пушениг (словенская фамилия), и он отвечал за общую безопасность — в том числе, идеологическую — местного немецкого военного гарнизона. Господа офицеры были предельно вежливы и корректны. Что, впрочем, не помешало им самым тщательным образом ознакомиться со всеми верительными документами Дениса и всеми судовыми бумагами Галкина (по документам капитан значился как Сержио Кубрик, обладатель двойного гражданства — испанского и аргентинского).
— Рады приветствовать вас, уважаемые сеньоры, на берегу сурового Шпицбергена! — ознакомившись с документами, пафосно заявил фрегаттенкапитан Шварц. — Наш Офицерский клуб всегда к вашим услугам! Он, кстати, находится совсем недалеко от гостиницы, где зарезервирован номер для сеньора Рамоса…. Я искренне рад, что наши края посетил личный представитель знаменитого генерала Франко. Мы высоко ценим его действенную помощь Великому Рейху. Гибель вашей «Голубой дивизии» под русским Новгородом заслуживает самых тёплых слов. Умирать с таким мужеством, практически в полном составе — дорогого стоит! Надеюсь, господа, что на днях, за рюмкой хорошего шнапса, вы порадуете нас своими рассказами о благословенной Испании и других экзотических тёплых краях?
Денис, естественно, выразил свою полную готовность — поразить доблестных офицеров Вермахта своими способностями в жанре «разговорного творчества». Галкин же, скорчив расстроенную мину, принялся бормотать неуклюжие извинения:
— Извините, господа! Но я не смогу удовлетворить ваше любопытство, ибо уже через час вынужден покинуть сей гостеприимный порт…. Служба. Ещё раз, извините!
— Ну что вы, что вы, сеньор Кубрик! — успокаивающе замахал руками толстый Шварц. — Мы всё понимаем! Судя по многочисленным отметкам пуль и осколков на бортах, ваша великолепная «Стрела» является отнюдь не мирным прогулочным судном?
— Отнюдь, — польщено заверил Галкин.
«Да, знал бы ты, фрегаттенкапитан, сколько немецких посудин потопил этот непрезентабельный седой господин в чёрных очках, совсем бы по-другому заговорил», — насмешливо улыбнулся про себя Денис…
