Серебряный ангел - [3]

Правление Джамиля было благотворным для Барики. Его незаурядна» политическая мудрость, чувства чести и справедливости, постоянная забота о благе подданных принесли процветание Барике и любовь жителей к дею. Вот почему Омар готов был сделать все, чтобы оградить жизнь Джамиля от опасности, даже если для этого придется принести в жертву жизни сотен преданных ему людей и этого наивного юноши, который сидел сейчас перед ним. Да и почему он должен колебаться в конце концов?

Омар Хассан бросил деньги и даже позволил себе улыбнуться, заметив, как широко раскрылись глаза Али, когда кошелек тяжело шлепнулся на стол.

— Это на расходы, — объяснил великий визирь. — Здесь достаточно, чтобы купить любой корабль и нанять команду. Но ты не должен впадать в крайности. Небольшой шебеки[1], достаточно быстрой, будет вполне достаточно для твоих нужд. — Еще один кошелек был таким же тяжелым, как и первый. — А это за твою работу. Получишь еще такой же, если сумеешь доделать ее до конца. — Омар снова улыбнулся, так как глаза Али стали совсем круглыми. Но затем визирь заговорил серьезно. — Запомни, даже если тебе повезет, ты не должен возвращаться в Барику как минимум шесть месяцев.

Это было единственное, что не мог понять Али в своем задании. Но задать вопрос великому визирю он не решился.

— Да, мой господин!

— Прекрасно. О своей женщине не беспокойся. Во время твоего отсутствия я сам прослежу, чтобы ее не продали другому и хорошо обращались с ней. А если не вернешься, я позабочусь и о ее будущем.

— Благодарю, мой господин! Разговаривать больше было не о чем. Омар Хассан протянул письмо новому курьеру.

Глава 2

«Моя дорогая Элен!»

Не сочти это за жалобу, но ты не ответила на мое последнее письмо. Что-нибудь случилось? Уж не заболела ли ты? Ты же знаешь, как я волнуюсь, когда долго не получаю твоих писем. Теперь, когда у твоей племянницы траур закончился, вы, должно быть, стали выезжать. Я надеялась, что ты напишешь мне об этом подробно.

Шантель все еще у тебя, не так ли? Ну конечно же, ведь у них ее нет. Тебе, наверное, некогда писать, потому что ты готовишь ее к выходу в свет. Это я понять могу. Она чудесная девушка. Должно быть, все окрестные женихи бегают за ней. Есть ли достойные ее? Хотя, дорогая, это не имеет значения. Ей будет из кого выбрать здесь, в Лондоне, когда она приедет. Жду не дождусь новой встречи с тобой и любезной Шантель. Ты знаешь, муж моей дочери…"

Элен Бурк опустила письмо на колени и потерла глаза. Как же скучно читать письма Марж Криг. Элен недоумевала, как эта женщина умудрялась исписать десять — двенадцать страниц полной чепухой. Но каждый раз было одно и то же. Только подумать, всего год совместной учебы в школе, и вот — каждые несколько месяцев по такому письму, полному нелепых сплетен. Но ей приходилось их читать, ведь никогда не знаешь, где Марж напишет что-нибудь полезное.

Она пробежала глазами еще несколько страниц, пока не уперлась в подчеркнутое слово они. Элен, видимо, не следовало описывать своих американских кузенов-выскочек кому-либо, особенно Марж Криг. Теперь подруга чувствовала себя вправе при каждом удобном случае поиздеваться над приехавшими из Америки Бурками. В принципе Элен была согласна почти с каждым ее словом. Но не Марж Криг бы говорить это.

«…Меня не удивило, что они так рано появились в городе. Как я слышала, твой кузен Чарльз уже успел в клубах всем надоесть, да и его сын Аарон тоже. Это просто ужасно, что старшую из незамужних дочерей они вывели в свет в прошлом сезоне. Им всем следовало соблюдать траур, как это делали вы с Шантель. Но в этом году им удалось оплатить ее пребывание в Алмаксе. Хотела бы я знать, чьи деньги пошли на это. Ведь хорошо известно, что Чарльз унаследовал от твоего брата только баронетский титул, а не его состояние. Знает ли Шантель, как они тратят ее деньги? Как мог твой брат назначить ее опекуном такого вероломного человека?»

В порыве совершенно несвойственной ей ярости Элен скомкала письмо и бросила его в мусорную корзину, стоящую у ее стула. То, что она давно подозревала, таким образом, оказалось правдой. Чарльз Бурк был не только безответственным опекуном, но еще и вором. Неудивительно, что он не отвечает на ее письма. Он не решается!

Господи! Что им делать! Да и что вообще можно сделать? До тех пор, пока Шантель не выйдет замуж или не достигнет совершеннолетия, кузен Чарльз вправе распоряжаться и ее наследством, и ею самой. Но совершеннолетней Шантель станет только через два года, а выйти замуж без разрешения опекуна она не может. Не исключено, что от скромного наследства, доставшегося Шантель от отца, может остаться очень мало или вовсе ничего. Даже дом у нее отобрали. Вместо того чтобы поселиться в маленьком баронетском поместье в Саквиле, Чарльз со своей многочисленной семьей переехал в большой фамильный особняк Бурков в Дувре, относительно которого в завещании не было специальных указаний и принадлежать он, следовательно, мог только прямой наследнице — Шантель.

К счастью, Шантель пока не просилась домой, но Элен очень сомневалась, что ей когда-нибудь будут рады в Дувре. Девушка переехала к Элен сразу после смерти отца, еще до того, как его единственный родственник-мужчина прибыл в Англию со своей американской семьей. Они навестили ее только один раз.