Серебряные звезды - [4]

* * *

Каждый месяц приносил новые неожиданности. Это ощущалось и в нашей деревне, удаленной от крупных очагов войны. Восточный фронт давал о себе знать не только увеличением количества железнодорожных составов или потока автомобильного транспорта (через наш повят проходила одна из главных дорог от Ниска до Киева, служившая для снабжения вермахта), но и притоком новых воинских и полицейских частей. Стратегическое значение польской территории для ведения войны на Восточном фронте не вызывало сомнений. Поэтому Германия насыщала войсками всю территорию генерал-губернаторства. Помимо постоянных оккупационных сил немцы перебросили сюда из других районов с целью реорганизации и пополнения этих сил еще пятнадцать дивизий, и жители, естественно, обязаны были кормить их. В общей сложности численность солдат вермахта в течение года возросла с 400 до 850 тысяч. Все чаще мы видели в деревне немецких солдат, выступавших в роли полицейских. Гестапо и другие части безопасности выполняли, скорее, роль проводников, знающих местность, а войска вступали в борьбу с нами. Рост партизанского движения сильно обеспокоил немцев. В 1943 году Гиммлер признал территорию генерал-губернаторства районом партизанских действий и направил туда генерала фон дем Баха, чтобы на месте оценить обстановку. Он должен был принять командование и дать подчиненным ему частям — практически каждому немецкому солдату — соответствующие инструкции. Каждый немецкий офицер был обязан применять так называемые средства возмездия, что фактически означало его полную безнаказанность за содеянные преступления. Но этой безнаказанности всей своей силой противостояло партизанское движение. Нам, имевшим уже более чем годичный опыт, было ясно, что немцы начали считаться с нами. Наличие сил, с оружием в руках выступающих против карательных действий и издевательств над беззащитным населением, явилось для гитлеровцев предостережением.

Однако и впредь следовало усиливать, еще шире развертывать партизанское движение. Через Владислава Ренкаса (Семп) мы связались с Юзефом Пациной (Бартош), а также с Владиславом, Стефаном и Брониславом Скшипеками, членами ЗВЗ — Союза вооруженной борьбы (в наших районах тогда еще не было известно название АК — Армия Крайова[6]), которые очень хотели познакомиться с нашими людьми. Стефану было тридцать лет. Энергичный, замечательный командир, он, как и его брат Владислав, двадцати семи лет, был крестьянским сыном из деревни Лысакув, затерявшейся в Липских лесах. Оба рвались в бой, жаждали схватки с врагом. Повятовое руководство их организации и замойский инспекторат, которому они подчинялись, такой борьбы не жаждали. Скшипеки, оба кадровые подофицеры Войска Польского, много слышали о партизанской деятельности бойцов Гвардии Людовой и весной 1943 года, где-то в конце апреля, прибыли в Жечицу. Встретились с Али, Вацлавом Чижевским (Им) и со мной. Они ознакомились с программой ППР, которая оказалась близка им. А когда убедились, что мы такие же люди, как и они, и что реакция клевещет на нас, еще сильнее захотели сотрудничать с нами. И мы тоже были заинтересованы в них — Скшипеки считались опытными военными. С 1940 года они вынуждены были скрываться после первых провалов в ЗВЗ, однако смогли по собственной инициативе создать небольшой отряд, привлечь в него близких себе по убеждениям людей. В итоге им удалось продержаться эти три трудных года. Оружия у них было много. Оно осталось еще с сентябрьских боев 1939 года с гитлеровцами, в которых оба приняли участие как подофицеры группы полковника Коца, сражавшейся до октября 1939 года в окрестностях Янува, Модлибожице и Липских лесов. Когда они вынуждены были в результате неравенства сил капитулировать, часть оружия не отдали, а спрятали его в прудах на окраине Липских лесов. Однако после прихода немцев местные шпики донесли об оружии, находившемся на дне прудов. И тем не менее большая часть этого оружия не попала в руки гитлеровцев: им не хотелось ковыряться в иле. Братья Скшипеки воспользовались этим и достали со дна прудов ручные пулеметы, пистолеты и винтовки. Словик и Ожел — такие псевдонимы имели вначале братья Скшипеки — решили вступить в Гвардию Людову. Мы были очень рады этому. Каждый, кто стремился сражаться с гитлеровскими оккупантами, был нашим союзником, не говоря уже о крестьянских парнях, которые высказались за программу ППР и перемену в общественном устройстве будущей Польши. Встретили мы их сердечно.

19 октября Имим и я добрались до места расположения лагеря партизан, принеся им радостные вести о выброске оружия. Сведения об этом мы получили в штабе округа и не пожалели ночь, чтобы сообщить их партизанам. Гвардисты обнимали нас так, словно мы руководили выброской оружия. Мы выбрали небольшую полянку между Вильчувом и Яниками — там стояло четыре-пять изб, — окруженную со всех сторон лесами. Расстояние отсюда до Липы по прямой составляло примерно два с половиной километра. С юга нас защищали пруды, лежавшие на пути к усадьбе Свидры. Полянка, достаточно просторная, находилась на краю пруда Витольд, луга были мокрые; ручей Лукавица, текущий в сторону Крушин, вобрал в себя все воды. Ночи были уже холодные, поэтому приходилось либо застегиваться поплотнее, либо глубже забираться в сено, чтобы не замерзнуть. Гжибовский отдал необходимые распоряжения. Мы выставили охрану с трех сторон и подготовили три больших костра, чтобы с появлением самолетов быстро разжечь их. Развели маленький костер и у него скоротали первую ночь. В добровольцах нести охрану недостатка не было: каждый из гвардистов хотел стать свидетелем первой выброски оружия с самолетов в наших краях. Минула вторая ночь. На третью мы услышали рокот мотора. Не успели партизаны подбросить в наш костер веток, как раздались выстрелы из бортового оружия. Это был не советский самолет. Мы укрылись под деревьями и стали наблюдать за вражеским самолетом. Он улетел, оставив нас разозленными и огорченными. Черт возьми, неужели мы получили ложные сведения о выброске?