Серебряные звезды - [111]

В результате вдвое возросло число награжденных значками «Отличный солдат» и «Отличный водитель», более чем в два раза сократилось число дисциплинарных взысканий. Да и сами проступки стали совсем другими.

Росли ряды солдат — отличников боевой и политической подготовки. В своей воспитательной работе мы опирались прежде всего на них. В порядке поощрения давали им отпуска, награждали ценными подарками. Однажды командир полка устроил для них ужин.

Выпадали и горькие дни. Я до сих пор не могу забыть смерти рядового Пухальского, которого случайно застрелил его лучший друг. Сделал он это неумышленно, когда разряжал оружие в караульном помещении.

Никогда не забуду, что пережили мать, жена и сын трагически погибшего рядового Фогля из Лодзи. Все ли мы сделали в своем полку, чтобы предотвратить это несчастье? Этот вопрос до сих пор мучает меня.

В феврале моя жена ждала ребенка. Родильный дом находился в сорока километрах от места расположения полка. Но все произошло так неожиданно, что мы не успели даже вызвать санитарную машину. Друзья шутили: «Ты получил вторую специальность — акушера». У меня еще был диплом магистра педагогики, который я получил в 1962 году. Здесь, в далеком гарнизоне, мне очень пригодились знания по логике и психологии, истории и философии.

Вот далеко не полная картина деятельности политработника в части, о которой я рассказал. Ты внутренне бунтуешь: вместо того чтобы контролировать обучение и воспитательную работу, часто вынужден заниматься, казалось бы, совсем не теми делами. Однако в течение двух лет я был своего рода «властелином душ». Я был не одинок. Вместе со мной трудились кадровые офицеры, партийные активисты. Ими надо было надлежащим образом руководить. Как-то один из нас сказал: «Более трудные условия работы являются доказательством доверия. Особенно в политической, партийной работе». Я помнил это. Пребывание в полку рассматривал как доказательство доверия. Там, в танковом полку, фактически произошло мое боевое крещение.

Новая польская действительность для меня — период роста. Я кончил офицерское училище, получил высшее военное образование. Всю свою сознательную жизнь являюсь членом партии коммунистов, которой я обязан всем.

Капитан Бронислава Дудек. Цена стойкости

В школу я ходила в Менцине. Помню, как по случаю какого-то торжества читала стихи: «Когда вырасту, стану пилотом, буду летать на прекрасном самолете, буду взмывать высоко в небо, над домами, над лесами и даже над тучами». Каким же чудесным казался мне этот стишок из детского журнала «Пломычек». Он переносил меня в какой-то другой мир. Таинственный мир приключений. Детскую голову переполняли мечты. Нереальные мечты. Мечты девочки о том, как хорошо бы стать мальчишкой, мечты девочки из бедной семьи о привилегиях богатых детей! В стократ более нереальные, чем мечты «Янко-музыканта» о том, чтобы иметь крылья. И все же я мечтала!

— Пани преподаватель, — обратилась я как-то к учительнице пани Добковой, — когда я вырасту, смогу летать на самолете?

— Нет, — решительно проговорила она. — Ты, Броня, никогда не будешь пилотом. Может быть, станешь артисткой. Будешь читать прекрасные стихи, у тебя будет много, много денег.

Пришло освобождение. Мы переселились на возвращенные западные земли. Я закончила курсы воспитательниц детских садов в Клодзке и работала в детском саду в Бжезине, Зеленке, а потом в Бжеге на Одере вместе с моей приятельницей Иреной Токарской. Одновременно я организовала кружок самодеятельности в Бжезине. Мы давали много концертов. Возможно, я стала бы артисткой или работала бы учительницей, но мысль летать никогда не оставляла меня.

Помню, как преподаватель Ляхович объяснял нам на одной из лекций возведение в степень, а я через окно наблюдала за самолетом. Сверкающий силуэт машины поглотил мое внимание до такой степени, что я не слышала ничего из того, что говорил учитель. Самолет притягивал мой взгляд, как магнит. Штопор, боевой разворот, переворот, петля… Тогда я еще не знала этих названий, но завидовала пилоту, который так прекрасно управлял машиной. Погруженная в мечты, я посмотрела на преподавателя. К сожалению, в этот момент и он посмотрел на меня. Наши взгляды встретились.

— Каминьская, к доске!

Я решала задачу, а преподаватель сделал мне замечание: вместо того чтобы следить за объяснением, я витаю в облаках. Поставил неудовлетворительную оценку. Аргументы преподавателя не убедили меня. Я что-то ответила ему и в результате оказалась за дверью. На другой день, разозлившись, прогуляла уроки. Но мечты свои не выбросила из головы. В интернат вернулась только к вечеру.

Я решила во что бы то ни стало кончить офицерское авиационное училище и получить права военного летчика. «Пустая фантазия», — шутил мой брат Стефан. Он пользовался каждым удобным случаем, чтобы донять меня и тем самым поддержать.

— Смотрите, Броня летит, — говорил он сестрам, когда над нашим домом пролетал самолет.

— Скорее волосы у меня на ладони вырастут, чем ты станешь летчиком, — повторял отец.

— Вот посмотришь, в один прекрасный день я спрошу тебя, где твои волосы. Интересно, что ты ответишь.