Серебряные пули с урановым сердечником - [35]

– И как же я тебе ее укажу? – осведомилась напарница. – Если твой инфор даже для забивки креплений непригоден.

– Голосом, милая моя, голосом. Как уборщику с акустическим интерфейсом. Прямо-лево-право – и так далее.

– Тогда прямо, – после недолгой паузы отозвалась Золушка. – И прямо и прямо…

– И долго?

– Если ты хоть немного напряжешь свои нижние манипуляторы…

– Пытаюсь. Тут, знаешь ли, грязь.

– И что с того?

– Видишь ли, – начал я. – Грязь в понятии жителей планет – это не совсем то, что этим словом презрительно именуют всякие космо. Это вполне конкретная полужидкая субстанция, одним из свойств которой является липкость… примерно, – я посмотрел на ботинок, – по два-три кило на каждую ногу.

– Ясно, – хихикнула Золушка. – Так вот, если ты каким-либо способом, например, научившись плыть по этой самой грязи, не увеличишь скорость своего перемещения, то доберешься до ближайшего деревянного домика ровно через двадцать три стандартные минуты.

Разумеется, ближайший деревянный домик оказался не таверной. Храм Уыгуышуныыуру – мне даже думать не хотелось, кто может поклоняться богу с столь непроизносимым именем. Спасибо хоть, изображений не было, по крайней мере, снаружи.

Следующий дом тоже оказался храмом – точнее, кумирней, ибо восседающий посреди столбов пузатый бронзовый идол очень походил на земного Будду. Вот только у Будды никогда не было эльфийских ушей… да и с количеством рук было как-то похуже.

Так что через порог таверны «Ону» я переступил не через двадцать три стандартные минуты, как обещала Золушка, а на полтора часа позже.

Таверне было лет триста. Либо так, либо ее строители вбили четыре боковых столба, позволили паукам заплести пространство между ними, а затем прибили к паутине стены.

Еще в таверне наличествовало полдюжины больших бочек, долженствующих, по мнению местного дизайнера, исполнять функции столов, два десятка бочонков поменьше – надо полагать, на роль стульев. Стойка – обычная, видимо тут фантазия горе-декоратора дала сбой. Косматый синий шар под потолком, наверное, был все же украшением – по крайней мере, светил он явно слабее, чем фонарь на стойке.

– Дверь закрой! – прохрипел кто-то справа. Актуальное замечание. Сам-то я привык к автоматическим дверям.

Закрытая дверь сразу превратила посетителей «Ону» в темные размытые силуэты, единственной четко различимой деталью которых были огоньки глаз – пяти различных цветов.

Пожалуй, старшина Стрешнев мог бы мной гордиться – я сумел добраться до стойки, руководствуясь «схваченной» первоначальной картинкой расположения бочек, и даже не отдавил при этом ничью лапу.

Теперь осталось выяснить, сумею ли я найти общий язык с местным барменом – задача не из легких, учитывая тот факт, что идентифицировать его расовую принадлежность фишка не сумела. Рост метр восемьдесят, светло-зеленая кожа, лицо – по крайней мере то, что находилось на соответствующем месте – сплющенно-перекошенное. Предположительно полуогр.

– Чего желаете?

Приятная неожиданность – этот язык я знал.

– Двойной бло… – Я поперхнулся, уставившись на стену за спиной зеленокожего.

– Что-то не так? – озабоченно спросил он.

– У вас позади насекомое, – выдавил я. – Большое.

– В самом деле? – вместо ожидаемого мной прыжка и вопля ужаса бармен просто качнулся назад, с четко различимым хрустом впечатавшись в стену таверны. Стена – равно как и три ее сестрицы – вздрогнула.

– Теперь нет?

– Н-нет.

– Наверное, это был рогач, – доверительно сообщил мне бармен. – Никак не выводятся. Три раза уже мага-изгонятеля вызывали – и все без толку. Так что вы хотели?

– Двойной блом, – повторил я.

– Надеюсь, – донесся с орбиты полный ужаса голосок напарницы, – ты не собираешься ничего есть в этом заведении?

Лунари опасаются насекомых куда больше нашего. Если обычный житель земного мегаполиса, обнаружив в своем обиталище таракана, принимается топать ногами и вызванивать санитарного инспектора, дабы тот обрушил предписанные громы и молнии на правление кондомиума, то лунарь направляется прямиком в Комитет Биологической Опасности. Комитет же, получив сигнал, присылает роту штурмовиков, проводит «акцию по переселению», после чего «зараженная зона» подвергается дезинфекции – как правило, боевыми ОВ уровня не ниже четвертого, но иногда и просто банально выжигается плазмой. А уж как они реагируют на мух…

– Ищете рисковых ребят, – понимающе кивнул зеленокожий, добывая из-под стойки массивную плетеную бутыль. – Вам со льдом?

– Это не имеет никакого скрытого смысла, – поспешно протелепатировал Айт, уловив, должно быть, исходящие от меня панические флюиды. – Просто со льдом вкус блома приобретает особый оттенок… впрочем, ты же все равно не собираешься его пить.

– Давайте со льдом, – сказал я и с опозданием сообразил, что о происхождении местного льда и о том, в каких антисанитарных условиях он хранится, я могу лишь строить предположения.

Впрочем, заниматься этим мне не пришлось. Бармен просто щелкнул пальцами – и в граненый стакан плюхнулась круглая ледышка, подозрительно похожая на давешние градины.

– Три серебрянки, два гроша, – сообщил зелено-кожий, придвигая ко мне стакан.