Серебряные фонтаны. Книга 2 - [64]

– Ты удивительно милая и добрая, Эми, и я люблю тебя. Так, где же Флора?

Едва войдя в комнату, Флора подбежала к нему:

– Дядя Фрэнк, дядя Фрэнк! – она взобралась ему на руки, запрыгала на его коленях, стала рассказывать о кошке Таби и своем пони Овсянке.

Наступило время чая. Когда Дора увела обратно в детскую, бурно протестующую Флору, Фрэнк поднялся на свои длинные ноги и сказал:

– Извини меня за отвратительное поведение, которое я выказал перед тобой, но, по правде говоря, меня очень не тянет возвращаться на войну, – он пожал плечами. – Хотя, говорят, чему бывать, того не миновать. Не смотри так озабоченно, милочка, я уже пришел в себя. Можно мне остаться на ужин?

– Конечно.

Фрэнк поднес руку ко рту, прикрывая зевок.

– У меня было суетливое времечко в Лондоне. Тебя не смутит, если я немного вздремну перед ужином?

– Конечно, нет. Хочешь лечь внизу, в одной из спален?

– Нет, Эми, мне гораздо лучше поспать здесь, рядом с тобой, – он блеснул своей обычной усмешкой. – Сейчас это все, что я могу себе позволить. Оставь лампу, она мне не помешает. Займись своим шитьем или чем-нибудь еще, что ты привыкла делать в это время.

Пока Фрэнк снимал ботинки, я взбила для него подушки на диване, а затем села шить в кресло напротив. Фрэнк спал недолго. Прошло около получаса, когда, взглянув поверх иглы, я увидела, что он проснулся и наблюдает за мной.

– Что еще может требоваться мужчине, который, просыпаясь, видит красивую женщину, шьющую при свете лампы? – сонно улыбнулся мне Фрэнк. Поднявшись, он потянулся и сказал: – Знаешь, когда бы я ни просыпался в детской после дневного сна, то всегда видел одну и ту же картину – Мари сидела рядом у лампы, и ее волосы отливали соломенным оттенком. Она была родом из Эльзаса и носила национальный костюм – алое фланелевое платье, туго зашнурованный черный атласный корсаж. Что бы меня не расстроило, я подбегал к ней, и она сажала меня на колени. А затем она утешала меня, точно так же, как ты сегодня. – Фрэнк нагнулся, чтобы надеть ботинки. – Давай заглянем ненадолго в детскую?

Когда мы ужинали в утренней комнате, Фрэнк рассказал мне немного о своем детстве.

– Когда я был маленьким, маман каждую осень брала меня с собой в Париж. Она снимала одни и те же апартаменты, у дальних родственников, которые в эту пору жили в сельской местности. Там был балкон с цветочными ящиками, выходящий на улицу. Маман всегда требовала установить вдоль железной балюстрады цыплячью сетку, чтобы я не свалился оттуда. Бедная маман, она всегда боялась, как бы со мной не случилось какого несчастья! Апартаменты были на шестом этаже, туда вела широкая лестница, покрытая красно-зеленой ковровой дорожкой, и работал лифт. Зимой из окошечек в деревянных панелях шел теплый воздух – это меня восхищало. Я думал, что здесь кроется волшебство, но как-то консьержка показала мне кочегарку в подвале и еще одна иллюзия рассеялась! Конечно, она хотела, как лучше, но я предпочел бы верить в волшебство.

Лицо Фрэнка смягчилось, пока он рассказывал об этом:

– Там в детской была особая лампа, с колпаком из красного стекла, откуда выходил жар. Ее теплый свет был таким приветливым. Перед сном я садился рядом с Мари и дожидался маман. Она всегда приходила взглянуть на меня перед выездом на ужин или в оперу. Она приходила в вечерней одежде, ее драгоценности сверкали, и я думал, что она – прекраснейшая женщина в мире. – Фрэнк на мгновение замолчал и тихо добавил: – Как же все это было давно.

Он собрался уезжать вскоре после ужина.

– Ты устала, моя милочка, тебе нужно отдохнуть. Я телеграфировал Этти из Лондона и заказал постель на ночь. Если можно, я одолжу у вас пролетку. Я верну ее завтра утром, когда приеду сюда, – я протянула ему руку, и он вежливо пожал ее. – Спасибо за сегодняшний день... и за то, что ты есть, Эми.

На следующий день я встала очень рано и час до завтрака поработала в кабинете имения. Поев, я вернулась туда опять, но ненадолго, потому что пришла Берта и сказала, что прибыл Фрэнк. Он приехал рано, как и обещал.

Мы втроем пошли на прогулку, сопровождаемые Неллой. Проходя по дубовому лесу, Флора нашла цветущий кустик фиалок. Присев, она аккуратно собрала маленький букетик и отдала Фрэнку.

– Это тебе, дядя Фрэнк.

– Спасибо, милая Флора. Боже, какой чудесный запах! – Флора зарделась от удовольствия, а Фрэнк тщательно вставил букетик в петлицу мундира.

Мы пообедали вместе, а затем пошли с детьми в мою гостиную. Там Фрэнк сидел и смотрел, как они играют в Ноев ковчег. Когда Роза с Флорой ушли, я позвонила, чтобы подали чай, зная, что Фрэнк сегодня рано уезжает в Лондон, а затем во Францию.

За чаем с поджаристыми гренками мы говорили о Франции. Перейдя на язык своего детства, Фрэнк рассказывал, как няни несут службу в Булонском лесу – каждая в национальной одежде своей провинции. Он рассказал мне, что Мари, идя туда, всегда надевает на свои светлые волосы жесткий бант черного шелка, на красную юбку – черный шелковый передник, а на ее туфлях поблескивают серебряные пряжки.

– Мари сказала мне, что с особой гордостью носит этот костюм, потому что это показывает немцам, что им никогда не сломить Эльзаса, как бы не старались. Интересно бы узнать – ее сыновья сейчас сражаются против нас или им удалось сбежать и присоединиться к французской армии? Бедняги – если их возьмут в плен на нашей стороне, то расстреляют как дезертиров – мужчин из завоеванной провинции, которые осмеливаются сражаться за Францию.