Серебряное пламя - [8]

– Хорошо дерется, – заметил он, наблюдая за Фартингом. – Похоже, его обучали воинскому делу.

– И не кто-нибудь, а родной отец, – отозвалась Шайн Катриона. – Вам не кажется, что вы могли бы ему помочь?

Сэр Лесли, стоявший рядом, покачал головой.

– Вмешательство сейчас принесет больше вреда, чем пользы, мистрис. Отвлечет внимание. – Он кивнул в сторону пары, сошедшейся в схватке. – Блейн и Лигульф стоят наготове и вмешаются, если понадобится. Но пока еще рано. У этого разбойника больше силы, чем у вашего приятеля, но куда меньше ловкости и умения, а в конечном итоге побеждает умение.

Шайн Катриона попыталась отстраниться от Гэмела, но его хватка только усилилась, ненавязчивая, но твердая, и она сдалась. От близости его высокого худощавого тела ее внутренности трепетали, голова кружилась. Она едва доставала ему до подмышки. Ее щека прижималась к его широкой твердой груди, видневшейся в вырезе рубахи. Шайн Катриону пронзила дрожь, но вряд ли это была запоздалая реакция на нападение разбойников. Печально, но подобная ситуация не была ей в новинку. Охвативший ее трепет был вызван близостью мужчины, который обнимал ее так, словно она принадлежала ему. Еще более тревожащим был тот факт, что она чувствовала то же самое.

Наконец Фартинг покончил со своим противником, нанеся ему смертельный удар. Крик разбойника огласил окрестность. Шайн Катриона отвернулась, уткнувшись лицом в загорелую грудь Гэмела, и почувствовала, как его длинные пальцы зарылись в ее волосы. Ощущение было божественным, словно в объятиях Гэмела она нашло то, к чему всегда стремилась. Эта мысль привела ее в ужас. Подобная судьба не для нее. Она не может, как другие девушки, удовлетвориться союзом с обычным мужчиной.

К ним подошел Фартинг.

– Ты не пострадала, дорогая? – спросил он, коснувшись ее плеча.

– Нет. – Внезапно ей стало дурно от только что пережитой опасности и собственных эмоций. – Меня сейчас стошнит. – Она высвободилась из рук Гэмела и бросилась бегом к деревьям, окружавшим лагерь.

– Я присмотрю за ней, – сказан Гэмел, остановив Фартинга, собиравшегося отправиться следом. – Мальчики нуждаются в вашей помощи, – добавил он и зашагал прочь, прежде чем Фартинг успел возразить.

Поднявшись на нетвердые ноги, Шайн Катриона почувствовала, как сильная рука обвила ее плечи, а влажная ткань осторожно прошлась по ее лицу. Затем Гэмел подхватил ее на руки, отнес в сторону и дал немного вина, чтобы взбодриться. Приятно было чувствовать подобную заботу, но Шайн Катриону смущало, что сэр Гэмел видел ее в таком жалком состоянии. Почему-то ей хотелось, чтобы он считал ее сильной женщиной.

Ей следовало бы предложить ему держаться от нее подальше. Эти слова вертелись у Шайн Катрионы на кончике языка, но она знала, что никогда не произнесет их вслух. Как ни тревожило ее присутствие Гэмела, ей вовсе не хотелось, чтобы он ушел.

С рыжеватыми волосами, гладкой, слегка загорелой кожей, которой позавидовала бы любая женщина, и изумрудно-зелеными глазами, он был, безусловно, хорош собой. Правильные черты лица казались вылепленными рукой искусного скульптора. Каким-то чудом он избежал шрамов и переломов, характерных для мужчин, избравших воинскую профессию.

Но более всего ее притягивал огонь, пылавший в его взгляде. Он возбуждал в Шайн Катрионе неведомые чувства, разжигая ответное пламя, которое она не могла ни погасить, ни, как она опасалась, скрыть. Она даже не осмеливалась думать, что он сделает, если догадается о чувствах, бушевавших у нее внутри.

Гэмел даже не пытался скрыть охватившее его желание. Внезапно он понял, что испытал его отец, встретив Эдину: изумление, благоговение, почти неодолимую потребность обладания. И готовность убить любого, кто попытается помешать этому. Он не удивился, увидев, что его рука, потянувшаяся, чтобы убрать непокорный локон с ее очаровательного лица, дрожит.

Ее сорочка сбилась, обнажив верхнюю часть высокой груди и изящное плечо. У нее была золотистая от природы кожа, и Гэмел не удержался, чтобы не пройтись по ней пальцами, пользуясь тем, что его высокая фигура скрывала их от посторонних взглядов.

– Не надо, – шепнула Шайн Катриона, когда его пальцы скользнули за вырез ее сорочки, но не сделала попытки отстраниться.

– Золото, – тихо произнес он. – Золото и серебро. Ты сводишь меня с ума.

– Вы не должны этого говорить.

– Но это правда.

– Есть вещи, о которых не говорят вслух.

– Почему я должен молчать о своих чувствах?

– Вам лучше направить их на кого-нибудь другого. Я не свободна.

– Ну, это дело поправимое. Я позабочусь об этом.

– Если вы причините вред Фартингу, я разделю с вами постель только для того, чтобы перерезать вам горло, – резко бросила Шайн Катриона, отступив на шаг и поправив сорочку. – От уха до уха, можете мне поверить.

– У меня и в мыслях нет убивать твоего приятеля. Это значило бы пасть так же низко, как те псы, которых мы только что разогнали. Я не намерен позорить себя и свою семью подобной низостью. Но ты станешь моей. Если мне представится шанс получить тебя хоть на час, я его не упущу, – убежденно произнес он. – Такое чувство не может погаснуть лишь потому, что ты принадлежишь другому. Ты понимаешь, о чем я говорю. Ибо это пламя сжигает и тебя тоже.