Серебряная заря - [7]

— Как пожелаете, — ответил Лоренцо. — Но я собираюсь попросить вас показать мне сегодня приусадебную территорию.

Он вышел прежде, чем Эллери успела что-либо ответить.

Лоренцо бродил по пустым гостевым комнатам в ожидании завтрака, который готовила для него Эллери. Хотя тяжелые бархатные шторы были все еще задернуты, бледное осеннее солнце пробивалось сквозь щели и высвечивало пляшущие в воздухе пылинки.

Лоренцо обвел взглядом гостиную с ее высоким потолком и замысловатыми карнизами, красивым мраморным камином и узкими окнами. Торжественная, элегантная комната, и ему не составило труда представить ее такой, какой она когда-то была: величественной и впечатляющей, несмотря на выцветшие ковры и тронутые молью обивочные ткани, осыпающуюся позолоту и широкую трещину в мраморной облицовке камина.

Ему показалось, что он слышит, как Амелия наверху яростно кидает свои вещи обратно в чемодан. Она более чем с неудовольствием восприняла то, что ее бесцеремонно выставляют из этого помещичьего дома.

Лоренцо перехватил ее, когда она выходила из своей спальни:

— Я тут подумал относительно твоей идеи устроить здесь фотосессию коллекции «Марина». Идея хорошая.

Накрашенные губки Амелии скривились в довольной улыбке.

— Я знала, что тебе понравится.

— И, — добавил Лоренцо непререкаемым тоном, — мне надо, чтобы ты вернулась в офис сегодня же утром, чтобы начать подготовку бумаг. Я поговорю с Эллери.

— Ах, Эллери? — произнесла Амелия, прищурившись. Она заставила себя улыбнуться: — Что ж, лично я буду рада, что мне не придется долго созерцать эту развалюху.

Лоренцо с облегчением направился вниз.

Сейчас, неприкаянно бродя по гостиной, Лоренцо вспоминал, как Эллери резко повернулась, когда он сегодня утром вошел на кухню, удивленная и настороженная. Он улыбнулся и выбросил все мысли об Амелии из головы. Этот уик-энд обещал быть очень интересным и — в чем он не сомневался — очень приятным.

Эллери выложила яичницу-болтунью, жареные грибы, бекон, тушеные помидоры и горку запеченных бобов на блюдо, подхватила свободной рукой подставку с тостами и бутылочку кетчупа и направилась в столовую.

Где-то в отдалении хлопнула дверь, и Эллери вздрогнула, услышав звук заработавшего двигателя, сопровождаемый предательским шумом разлетающегося из-под колес гравия. Еще больше рытвин на дороге!

— Должно быть, Амелия отъезжает, — довольно сказал Лоренцо.

— Наверное, торопится? — спросила она сухо, стараясь не обращать внимания на то, как неожиданно заколотилось ее сердце при мысли о том, что она и Лоренцо де Люка остались теперь одни в доме. Она поставила еду на стол и повернулась, чтобы сходить за кофе. — Я сейчас вернусь.

— Со своей тарелкой, надеюсь? — спросил Лоренцо. Она замерла, стоя спиной к нему. — Я предпочитаю не есть в одиночестве, — уточнил мужчина слегка насмешливым тоном.

— Я ем на кухне, — сказала она, не оборачиваясь.

— Тогда позвольте мне присоединиться к вам.

Эллери медленно повернулась:

— Чего именно вы от меня хотите, мистер де Люка?

— Разве дружественное отношение не является частью рекламного предложения «отдых в уик-энд»? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я стремлюсь вести себя дружелюбно и вместе с тем профессионально.

— А это, между прочим, как раз и будет профессионально, — произнес Лоренцо. — У меня к вам деловое предложение.

Эллери даже не попыталась скрыть свое неверие. Мысль о том, что этот богатый человек может иметь какое-то отношение к ней или к Мэддок-Манору, была абсолютно абсурдной.

— Вряд ли вы это серьезно…

Лоренцо улыбнулся:

— Вы всегда так реагируете на деловые предложения?

— Вы явно очень богатая и важная персона, — произнесла она с предельной откровенностью. — Не могу представить ни одного вашего делового предложения, которое могло бы касаться меня или усадьбы…

— Тогда вы ошибаетесь, — мягко произнес Лоренцо. — А мой завтрак остывает. — Он поднял тарелку. — Может быть, пойдем?

И Эллери сдалась. Она понимала, что у нее нет выбора. Лоренцо явно из тех мужчин, которые привыкли добиваться своего.

— Хорошо, — коротко ответила она и бросила через плечо: — Мы можем поесть на кухне.

Пока Эллери накладывала на свою тарелку яичницу и грибы, Лоренцо устроился за большим сосновым столом. Он обвел взглядом огромную комнату со старинным очагом такого размера, что в нем можно было бы зажарить быка, и ряд окон, через которые внутрь проникал бледный утренний солнечный свет.

— Я бы сказал, что здесь довольно уютно, — пробормотал Лоренцо, — а за этим столом могла усесться целая дюжина человек. Представляю, что когда-то, в лучшие времена этого дома, так и было. — Он улыбнулся. — И когда же это было?

Эллери напряглась.

— Лучшие времена этого дома? — повторила она и, к своему ужасу, откровенно вздохнула: — Вероятно, где-то в семнадцатом веке. Дананты были изначально пуританами, занимавшими стабильное положение при Кромвеле.

— И потеряли все в период Реставрации?

— Не думаю. Тогда люди десятки раз переходили то на одну сторону, то на другую. — Эллери взяла две тяжелые фарфоровые кружки и налила в них кофе. — Дананты не особенно славились своей преданностью. — Она слишком поздно опомнилась, услышав неприязнь и горечь в своем голосе, и закрыла глаза в надежде, что Лоренцо не заметил этого. — Пожалуйста.