Серебряная рука - [64]

— Хочу обнять вас на прощание. Я уезжаю. Представляете? Моя жена, которая на протяжении пятнадцати лет нашего супружества только и делала, что изводила меня, стараясь жить врозь и как можно дальше, пожертвовала частью своего имущества, выплатила выкуп и прислала за мной корабль. Чудеса любви, дорогой мой! А может, и старческие причуды. Нужно явиться к ней в приличном виде, раз уж она заплатила такие деньги. Как по-вашему, смогу я понравиться ей в этом наряде?

Капитан возвращается во Францию. В Рим он не явится до тех пор, пока не будет уверен, что Папа не станет упрекать его за потерю кораблей. А жаль. Ему очень бы хотелось заехать в Рим и сказать пару слов герцогу Герменгильду — жениху Анны де Браес. «Какой позор, — сказал бы он ему. — Какой позор!»

Жан-Пьер знаком с ним, знает, сколько у него палаццо, замков, деревень, знает, что сундуки у старика набиты деньгами, а наемникам счета нет, что любимые пажи читают хозяину вслух и укладывают его в постель, что и баб у герцога полно, а он уже столько месяцев переводит реки чернил и свитки пергамента, чтобы выяснить, полностью ли ему платить выкуп за невесту или только частично.

Впрочем, для маленькой Анны такой оборот дела, возможно, и благоприятен, здесь она по крайней мере может жить спокойно, Жан-Пьер де Лаплюм даже уверен, что ей самой уезжать отсюда вовсе не хочется.

Жан-Пьер готов признаться, что и ему, в сущности, жалко расставаться с берберами. Он провел в неволе незабываемую зиму и всегда будет жалеть о тех безвозвратно ушедших днях, когда они с принцем беседовали на морском берегу и спали под открытым небом после адской работы.

— Вы можете остаться.

Легко сказать. Разве может Жан-Пьер ответить такой неблагодарностью своей жене? Бедняжка на целых десять лет старше его, и он просто не в силах нанести ей такой удар, особенно теперь, когда она проявила поразительную щедрость. К тому же в ее послании говорится, что король Франции призывает Жан-Пьера к себе. Конечно, весьма возможно, это просто уловка, но в жилах Жан-Пьера течет рыцарская кровь: раз суверен зовет, надо ехать.

Легкий ветерок напоен ароматом трав, растущих на холмах. Жан-Пьер де Лаплюм никогда не забудет эту землю, ее запахи, ее яркие краски. Он будет с сожалением вспоминать о многом, что связано с этим миром, даже о яростном рыке Аруджа-Бабы. Они трогательно распрощались и раскланялись сразу же после того, как Краснобородому был вручен выкуп.

— Но почему такая спешка?

— Какая же спешка? Переговоры велись долго, неторопливо. Капитан поясняет, что банкир, присланный его женой, и берберский министр тщательнейшим образом все обсуждали на протяжении трех дней. Сам же он с Аруджем прогуливался в это время в садах.

— Мой отъезд кажется внезапным только вам, принц, так как вы всегда где-то пропадаете. Удивительно даже: весна наступила, а вы — во дворце. Вы же носитесь с места на место быстрее почтового голубя. И не старайтесь меня убедить, будто эти дни вы провели где-то взаперти, предаваясь размышлениям.

— А ведь так оно и есть.

Действительно, Хасан провел много времени с Ахмедом Фузули, который, не зная, стать ли ему воином или отшельником-ученым, пока возглавляет гарнизон, охраняющий один из оазисов на внутренней территории, где у него есть сколько угодно времени для раздумий.

— Что ж, тогда я могу сказать, — замечает капитан, — что в ваше отсутствие здесь накопилась уйма новостей. Известно ли вам, что приехал банкир для обсуждения суммы выкупа за Комареса?

Однако тут возникли известные затруднения. Проверяются счета, параграфы, оговорки. Между тем Арудж-Баба отпустил без выкупа нескольких испанских солдат, что привело маркиза в ужасную ярость.

— От этого человека остались только кожа да кости, ему надо лечиться. Я уверен, что в теле маркиза бродят нездоровые соки.

Но вот прибегает посыльный с французского корабля. Настало время поднимать якорь. Пора прощаться.

— Позвольте же обнять вас, сынок.

Разве мог Жан-Пьер де Лаплюм когда-нибудь представить себе, что так подружится с этим пиратом, пардон, захватчиком. Он даже не может скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Надеюсь, вы, так часто путешествуя, сможете выкроить время, чтобы навестить меня. Буду очень рад. Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

С этими словами он снова обнимает Хасана, потом, стараясь подавить волнение, говорит шутливо:

— Осторожнее, ради Бога, не запутайтесь в моих лентах и складках! — С этими словами он легкими, умелыми жестами приводит свой костюм в порядок. — Не будем портить чудесную картину, которую я должен явить своей супруге!

Последнее рукопожатие, и французский капитан уходит.

— Да, забыл вам показать, — кричит он уже издали, — смотрите, какое чудо!

На груди у Жан-Пьера сверкает огромный сапфир — подарок Арудж-Бабы, который от выкупа не отказался, но все же не захотел заработать на новом друге слишком много.

XIV

После отъезда капитана Жан-Пьера маркиза де Комарес почувствовала себя еще более одинокой: не с кем было поболтать о придворных интригах, балах, новых играх, модах и о милых сердцу людях ее далекого мира.

Но спустя несколько дней Арудж-Баба, ко всеобщему удивлению, пригласил ее в свои апартаменты, а потом стал приглашать все чаще, едва у него выдавался свободный вечер. Похоже, ему пришлось по душе общество Шарлотты-Бартоломеа.