Серебряная Роза - [49]

Вербовать на её счастье никого не пришлось. Необходимое ей место отыскать оказалось просто и даже не потому, что оно было снабжено необходимыми опознавательными знаками, а потому, как туда входил и выходил практически непрерываемый поток девушек, стремившихся навести последние штрихи в своей внешности. Так что Розамунду не удивило то, что туалет был буквально набит, а перед большим зеркалом не было ни единого свободного места из-за столпившихся девушек. Гул же стоял просто невообразимый из-за болтовни девчонок, спешивших с утра пораньше перекинуться свежими сплетнями. А то, что большинство посвящено именно Роуз, стало ясно, так как едва она вошла в дверь, все разговоры если и не смолкли, то понизились до перешептываний. Некоторые из сплетниц густо покраснели и едва ли не подавились словами, заметив объект своих обсуждений в непосредственной близости, что наводило на мысль, что они могли быть услышаны. А быть застигнутым за столь постыдным делом мало кому может прийтись по вкусу. Губы Роуз искривила насмешливая улыбка. Она обвела взглядом примолкнувшую толпу, отмечая зажёгшийся интерес в воззрившихся на неё глазах, и, как ни в чём не бывало, двинулась к зеркалу. Плотный ряд стоящих там до этого момента несколько поредел, и Розамунда поспешила занять одно из освободившихся мест, решив не обращать внимания на окружающих. Она хотела выглядеть надлежащим образом, когда пойдёт на занятие, где затем её целый урок будут изучать пристальные взгляды. Времени же для этого оставалось ничтожно мало, чтобы тратить его на собравшихся вокруг неё глупышек. К тому же лучший способ заткнуть рты сплетницам - не воевать с ними, а попросту игнорировать. Поэтому Розамунда, сохраняя внешнюю невозмутимость и абсолютное равнодушие, закинула сумку на умывальник, немного покопавшись в ней, извлекла расчёску и, как ни в чём не бывало, стала расчёсывать волосы. Она словно позабыла об остальных, сосредоточившись на этом нехитром и успокаивающем деле, не заботясь о том, что за каждым её движением пристально наблюдают. Хотя многочисленные взгляды на коже ощущались булавочными укольчиками, покалывающими каждый дюйм её тела.

Но если казалось, что Розамунда позабыла о наблюдателях и не имела желания с ними контактировать или общаться, то они как раз таки наоборот, в чём она смогла убедиться. Девушка несколько удивилась, когда среди перешёптываний за её спиной раздалась вполне отчётливая и громкая речь, содержащая в себе прямое обращение к ней.

- Ты ведь Розамунда Сент–Джеймс? – осведомился голос, сочетавший в себе надменность и враждебность.

Рози, глядя в зеркало, перевела взгляд со своего отражения на толпу позади неё, из которой вышла миниатюрная, напоминавшая ребёнка девица и, приблизившись к ней, встала рядом, так что рассмотреть её стало проще. Крашеная блондинка с тщательно завитыми кудрями, с чуть раскосыми и густо накрашенными глазами карего цвета, вздёрнутым носиком и губками бантиком. Этакая маленькая куколка с чересчур размалеванным личиком, так что Розамунде стало просто жаль кожу девушки, уж больно много косметики было на ней: казалось, та может в любую минуту начать отваливаться слоями. Одета она была соответствующе своему кукольному образу: в кричащий розовый топ и вызывающе короткую юбочку, едва прикрывающую её зад. Наверняка та считала, что выглядит эффектно и сексуально. Розамунда могла бы просветить её на сей счёт, но она не полиция нравов и моды, да и о вкусах, как говорится, не спорят. Так что оно того не стоит. Каждый волен одеваться как хочет, даже если при этом выглядит как шут или портовая шлюха, ведь у них, в конце концов, свободная страна. Но если бы она вот так вот явилась в свою школу в Лос-Анджелесе, конечно, если мыслить чисто гипотетически, так как такие безвкусные тряпки она не позволила бы себе надеть, то её бы попросту не пустили на порог. Так что можно лишь порадоваться, что здесь царят столь демократичные нравы в отношении одежды. Хотя, глядя на стоящую рядом с ней пигалицу, буравившую её глазами, полными вызова, она пришла к мнению, что некоторые ограничения всё же были бы не лишними. Потому как, глядя на сие безобразие, у нормальных людей мог возникнуть просто эстетический шок.

- Да, я Розамунда, - спокойно ответила Роуз и продолжила укладывать волосы, перестав обращать внимание на девицу.

Ту, надо сказать, это взбесило. Лицо буквально исказилось от гнева, а глаза злобно сощурились.

- У тебя ужасный цвет волос. Ты знаешь об этом? - решив уязвить самолюбие Розамунды, сказала девица. – Или это парик и ты лысая, как говорит Эмили Уотс?

Позади раздались смешки. Присутствующие находили забавным разворачивающееся перед ними действо и буквально затаив дыхание ждали реакции со стороны Рози. Девушка понимала, что может попросту проигнорировать настырную девицу, но интуиция ей подсказывала, что та продолжит её донимать. И если этой особе было в усладу выглядеть глупо, и она наверняка наслаждалась тем, что оказалась в центре внимания, то Розамунде сие было не нужно, поэтому стоило пресечь бурную активность той на корню. С тяжёлым вздохом, как если бы ей предстояло выполнить что-то крайне неприятное, но необходимое, она прервала процесс причёсывания и повернулась к раздражавшей её девице, сохраняя при этом на лице невозмутимое выражение. Лишь глаза её стали цвета штормового неба и отливали холодной сталью. Голос, которым она ответила, был сдержан, но так же холоден.