Серебряная пуля в сердце - [6]

– Но это на самом деле смахивает на несчастный случай. Может, ее ударили случайно локтем, я не знаю… – начала было Глафира, но Арсенин остановил ее одним своим жестким взглядом. – Хорошо, я все поняла. Конечно, вы правы, если бы тот, кто это сделал, и дальше прокладывал себе дорогу в толпе локтями, то жертв было бы гораздо больше, к тому же те, кому он причинил боль, не молчали бы, возмущались, кричали, наконец. Ваша сестра, судя по всему, и пикнуть не успела, когда все это случилось… Я сожалею…

– Знаете, я возьмусь за ваше дело, – сказала Лиза, внимательно рассматривая посетителя и пытаясь угадать, каким же образом этот скромный мужчина смог раздобыть немалую сумму, которую она тотчас озвучила.

– Вы не беспокойтесь, деньги у меня есть, я готов заплатить аванс хоть сейчас.

– Да, пожалуйста, Глафира сейчас оформит договор.

Пока Глафира заполняла бланк договора, Лиза продолжала разговаривать с Арсениным:

– Вы живете один?

– У меня семья. Жена и двое детей.

– Она в курсе, что вы вернулись к поискам убийцы сестры?

– Нет. Никто не в курсе, потому что никто из близких не разделяет моего мнения, что никакой это не несчастный случай.

– Дело в том, что когда мы начнем действовать, нам придется опросить огромное количество людей, и все они – из вашего с сестрой общего круга знакомых. Вы готовы к этому?

– Разумеется, иначе я бы не пришел!

Он достал из кармана туго скрученный рулончик евровых купюр, передал его Глафире.

– Вот.

Лиза между тем продолжала задавать вопросы:

– Расскажите мне о вашей сестре, Дмитрий.

– Стелла была очень светлым человеком. Любила искусство, училась параллельно на двух факультетах университета – филологическом и искусствоведческом. Кроме этого, посещала занятия в художественном училище, сама неплохо рисовала и лепила. Поэтому никто и не удивился, когда она с отличным дипломом устроилась работать в наш музей. Денег, понятное дело, не хватало, и она иногда подрабатывала тем, что продавала свои рисунки. Надо сказать, что это всегда было и моей мечтой… Хотя это не так важно…

– Вы тоже рисуете?

– Теперь – да.

– В смысле?

– Просто раньше у меня не было такой возможности – семья, жена, дети…

– И куда же они теперь делись?

– Да нет, – нервно рассмеялся он, – они-то никуда не делись, это я ушел от них. Вот так.

– Ушли и теперь рисуете? Вы развелись со своей женой?

– Да, развелся. Вернее, мы пока еще находимся в стадии развода, но это дело времени и техники, сами понимаете.

– Что, так все плохо?

– Не хотелось бы говорить шаблонами, но жизнь-то у нас всего одна, и в один прекрасный момент вдруг начинаешь понимать, что живешь совсем не так, как хотелось бы. И самое трагичное в этой ситуации – это сознание того, что большая часть жизни прожита! Я понимаю, что несколько отвлекся…

– Значит, вы решили зажить своей жизнью и ушли от семьи, так?

– Да, так. И нисколько не жалею об этом.

– Вы сняли квартиру?

Видно было, что ему неприятны вопросы, связанные с ним самим. Однако он продолжал терпеливо на них отвечать. Его высокий красивый лоб взмок, густые каштановые волосы повлажнели. Лиза подумала о том, что ему в этой жизни явно не хватает уверенности в себе. Люди, у которых водятся деньги, ведут себя иначе. Неужели он украл эти тысячи евро? Но как, у кого, при каких обстоятельствах?

– Нет, я сейчас живу в квартире своей сестры, раньше это была квартира родителей, мы так ее и называли. Во всяком случае, моя жена всегда так говорила: «квартира твоих родителей». Ей не нравилось, что Стелла живет там. Людмила говорила, что мы могли бы сдавать эту квартиру и получать за нее неплохие деньги.

– То есть ваша жена испытывала к вашей сестре неприязненное отношение?

– К сожалению, это так.

– Они ссорились, скандалили?

– Да нет, до этого дело не доходило. К тому же Стелла была редким гостем в нашем доме. В основном я навещал сестру. Приходил, она угощала меня чем-нибудь вкусным, она прекрасно готовила, мы разговаривали подолгу, и мне всегда хотелось остаться там на ночь, хотелось почувствовать себя ребенком, совсем как при родителях, понимаете? Как если бы они спали в своей спальне, а мы со Стеллой – в своих кроватях. Это было отличное время, у нас вообще было прекрасное детство. Жаль, что родители рано умерли.

– Ваша сестра была замужем?

– Нет, но у нее был мужчина. И когда производили вскрытие, выяснилось, что Стелла была беременна. Целых восемь недель. Как вы понимаете, никого не интересовало в тот момент, чей это был ребенок. Но я так думаю, что это его, Германа, ребенок. Просто я хорошо знаю Стеллу, вернее, знал. Она была очень верным и преданным человеком.

– Вы встречались с ним, разговаривали?

– Да, конечно, и перед похоронами, и во время похорон, на кладбище. Он женатый человек, понятное дело, шифровался, прятался в своей машине, издалека наблюдая за похоронами, но от разговора со мной не отказался. Мне даже показалось, что он плакал, хотя это, конечно, ни о чем не говорит. Я знаю многих мужчин, у которых так называемые близкие слезы.

– Как он отреагировал на то, что Стелла ждала ребенка?

– Можно сказать, что никак. Понимаете, он и без того был напуган, ее смерть потрясла его, и это было видно.