Серебряная пуля - [6]
У себя в кабинете Ларсен сел за стол, показав молодому человеку на стул напротив. Пока он листал дело, Логан осматривал кабинет. Стены совершенно голые, только дипломы из Принстона и Гарварда. На большом столе красного дерева лишь телефон и аккуратная стопка бумаги. Никаких безделушек, никаких фото дорогих и любимых, если вообще такие существуют, в природе.
Но были книги. Полки, полки, полки с книгами по всем аспектам раковой медицины. Логан узнал некоторые. Том, написанный директором АИРа Маркеллом, причем все четыре издания. «Гинекологические злокачественные образования» Соерхавта. Был том самого Ларсена «Желудочно-кишечные заболевания». Книга зажата между двумя другими, переплеты которых, некогда чистые и скрипучие, уже потрескались и поблекли. Музейные книги. Логан даже удивился: для чего это он держит их здесь?
— Я смотрю, у вас рекомендации от Л. Д. Грейнера, — вдруг проговорил Ларсен.
— Да, сэр.
Логан знал этого Нобелевского лауреата, химика, по Стэнфорду, по факультету молекулярной биологии. После защиты докторской диссертации Дэн поменял свой предмет и перешел к медицине. Отношения его со знаменитостью были исключительно теплые. Тот вел себя с ним по-отцовски. Именно после яркого доклада Грейнера Логан и принял окончательное решение уйти в медицину.
Неожиданно он понял, что Ларсен воспринял это с неудовольствием.
— А могу я узнать, почему вы бросили молекулярную биологию буквально через шесть месяцев после защиты докторской? Это не свидетельствует о вашей преданности делу.
Логану надо было собраться с мыслями.
— Я любил свою работу, — сказал он, — в лаборатории с доктором Грейнером было ужасно интересно и с интеллектуальной точки зрения, но чего-то не хватало. Связи между тем, что я делаю, и практическим применением этого. В то время как медицинские исследования…
— Да, этим вы могли помочь людям, — закончил Ларсен его мысль. Логану показалось, что тот насмехается над ним.
— Да, что-то в этом роде, — согласился он.
— Вы понимаете, конечно, что у нас много заявлений от перспективных ученых и всего несколько мест.
— Да, понимаю.
— Хорошо. Я не хотел бы порождать у кого-то иллюзии. — Он захлопнул папку. — У вас есть вопросы?
На самом деле у Логана было много вопросов, начиная с того, какого рода исследовательские возможности могли у него быть как у новичка, но предложение Ларсена звучало формально, и казалось, его вопросы только вызовут у него раздражение.
— Нет, сэр, я много прочел об Американском институте рака.
— Скажите мне, доктор Логан, вы женаты?
Вопрос застал врасплох.
Какое это могло иметь отношение к делу?
— Нет, сэр, не женат.
— Понятно. — Ларсен встал и протянул руку. — Ну что ж, спасибо, что вы пришли. Мы вам сообщим о нашем решении.
Беседа, которая, как предполагалось, займет полчаса, длилась всего десять минут. И у него оставалось сорок минут до следующей. Потрясенный, Логан даже не был уверен, хочет ли он идти на нее.
Поднимаясь по ступеням своей карьеры, он невольно узнал, что такое зависть, двуличие, подлость. И уже прекрасно понял, что серьезная медицина почему-то влечет к себе людей с трудным характером. Но никогда раньше он не испытывал столь полного презрения к собственной персоне.
Как мог человек с репутацией Ларсена — врача, учителя — вести себя так?
Сев на скамейку возле здания, он вынул из кармана номер «Вашингтон пост», купленный в аэропорту. Он смотрел на текст и никак не мог сосредоточиться на нем. Он чувствовал тупую тяжесть внутри черепа, что предвещало головную боль. И он подумал, даже не заметив иронии ситуации: «Где здесь можно взять аспирин?»
— Привет! — Логан вздрогнул и поднял глаза.
Перед ним стоял невысокий лысый мужчина лет сорока с небольшим. Его глаза ярко блестели, небольшие темные усики почему-то придавали ему комический вид. Дэн заметил бы все это, будь он в другом состоянии.
— Привет! — коротко ответил он.
— Я здесь работаю, — сказал усатый и указал на свой белый лабораторный халат на случай, если Логан усомнится. — Я видел, как вы только что вышли из кабинета Ларсена. Что, ослиная задница, да? Точно? Не против, если я сяду?
И он плюхнулся рядом. Дэн в нерешительности подыскивал ответ.
— Да я бы так не сказал, — ответил он наконец.
— Разве нет? И что? Неужели зуд в его заднице сегодня прекратился? — Он хмыкнул. — Вы работаете в Клермонте? Держу пари, там полно пациентов из сената.
На лице Логана отразилось удивление. Но собеседник показал на карточку больницы Клермонт на лацкане пальто Дэна.
— О, у меня полно талантов. Читать мысли других — один из них.
Впервые Логан позволил себе улыбнуться.
— Вы преувеличиваете. — Логан помолчал. — Да, мы, конечно, с этого кое-что имеем.
— Вам нравится Нью-Йорк? Это же не ваш родной город?
— Нет, но он мне нравится. — Он никак не мог понять, в какой манере говорить с этим парнем. — В общем-то, я из Декейтера, Иллинойс.
— А я здешний. — Он снова хмыкнул. — Вы бы никогда не догадались, правда? А вы ели солонину в Карнеги-Дели?
— Нет.
— Нет? Так какой смысл тогда жить в этом городе? Скажите мне, как вы попали в Клермонт?
Итак, а почему бы и нет? Дэн пробежался по всей истории своей жизни в медицине, мучительные первые два года в медицинской школе, где главное, что он получил, если не считать необременительных знаний по анатомии и медицинского жаргона, каких-то элементарных сведений о биологии клетки, так это умение точно исполнять то, что ему говорят. Радость освобождения началась, когда он на третий год пришел работать в больницу. Собственно говоря, врач начал рождаться в утомительные восемнадцатичасовые дежурства, когда и работаешь и живешь в больнице. В это же время у него возник и интерес к онкологии.
