«Серебряная кошка», или Путешествие по Америке - [36]

— Гранд коньон — седьмое чудо света. Его глубина около тысячи семисот метров, длина триста восемьдесят километров, а ширина от шести до двадцати семи километров в разных местах. Через час будем на месте.

Величественная картина развернулась вскоре под крылом самолета. Река пробила, прогрызла в желто-бурых, красных, серобелых породах гигантское ущелье. Порода оседала, ломалась, рушился пласт на пласт. Казалось, сильнейшее землетрясение заставило землю не только треснуть, но и закружило в пляске скалы, валуны, а теперь они застыли неподвижно, напоминая то египетские пирамиды, то головы каких-то языческих богов, то осевшие под тяжестью времени крепостные стены с островерхими зубцами по краям.

— Хорошо?! — Дейл чуть послал штурвал вниз, от себя, и самолет «клюнул» в пасть ущелья.

Если бы на берегу пропасти стоял человек и смотрел прямо перед собой, он мог бы не заметить самолет. Гранд коньон образовался на ровном, будто покрытом зеленой мохнатой скатертью леса плато. Дейл отдал рули второму пилоту. Мы вышли с ним из кабины. Он вытер платком капельки пота на лице.

— Кому красота, а кому чортов полет! Самолет большой, только и думай, что зацепишь крылом за горку.

Пилот откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза:

— А в газетах напишут что-нибудь завлекательное: «Пилот Веллинг и все пассажиры искупались в Колорадо по причине отказа моторов». Эх!.. — и Веллинг взглянул в нашу сторону, как будто мы были не те, кто мог искупаться в Колорадо вместе с ним, а те, кто уже диктует сенсацию в газету.

Внизу все еще топорщились скалы. Но мы уже вылетели из основного ущелья. Серая ленточка реки кажется беспомощным ручейком, несильным и наполовину пересохшим. И как это смогла Колорадо устроить такое? Воображение отступало перед вечными грозными силами природы, перед временем. И только вспомнилась какая-то восточная мудрость: «И капля может победить скалу».

На аэродроме нас ждал Копченая Туча. Но ему положительно не везло. Возле аэродромной решетки ходили люди с плакатами: «Забастовка авиационных механиков». Эта забастовка продолжалась долго. Когда мы покидали Америку, она еще не окончилась, хотя к этому времени была уже свернута выставка штата Аризона, где на рекламном щите под мордочкой аппетитного поросеночка было написано: «Вот это и есть жизнь!»

Нет, недаром заехала делегация в Феникс, в провинцию! Нравы и обычаи некоторых представителей американского общества здесь проявлялись более заметно: сказывалось отсутствие дипломатической тренировки.

Завтракали мы как-то вместе с американскими господами. Должен сказать, что среди них не было ни мистера Митчела — председателя городского комитета по приему советских журналистов, ни Ван Дайка, члена комитета. Они остались в нашей памяти более приятными людьми. Завтрак подходил к концу. Вдруг краснощекий мистер, резко пристукнув ладонью по столу, крикнул:

— Эти черные!..

Он выговорил по отношению к негру-официанту нечто такое, чего я не могу повторить в присутствии «серебряной кошки». Анатолий Софронов удивленно взглянул на мистера. За столом стало тихо, — все почувствовали себя неловко, кроме краснощекого. Он продолжал жевать мясо. Софронов обратился к соседу:

— Мы бы хотели прекратить завтрак, так как не желаем сидеть за одним столом с расистом.

— О, я прошу вас не делайте этого! — зашептал американец. — Господина Лея вы не перевоспитаете, а он грубиян и наделает шуму.

А г-н Лей дожевал мясо, прополоскал глотку водой со льдом и обратился к нам:

— Теперь сыграем в карты!

Чтобы деликатно отделаться от предложения, отвечаем:

— Мы гости, и вы не захотите нас обыгрывать…

— О нет, — краснощекий раскачивался вместе со стулом, — я с удовольствием обыграю вас. Я не боюсь брать за карточный долг даже штаны и продаю их. Деньги не пахнут. А я хочу иметь много денег, чтобы покупать все!

Вспомнив, что нас ждет мистер Митчел, с которым мы должны были ехать на ферму, извинились и, не подав руки краснощекому, вышли на улицу.

Путь на ферму лежал возделанной долиной. Апельсиновые деревья, покрытые золотыми шарами плодов, тянулись вдоль всего нашего пути. Рощи придавали окрестностям сказочный вид, и недаром эти места называют «Долиной Рая». Впереди высились горы. Одна из вершин напоминала спину верблюда. Пятьсот тысяч гектаров богатейших земель принадлежат в долине крупным фруктовым компаниям. Их годовой доход превышает миллион долларов! Когда-то этой землей владели индейцы из племени пимов.

Им «оставили» сейчас всего шесть тысяч гектаров, да и те беспрерывно урезают. Индейцы покидают хорошие, снабженные водой угодья, а в газетах пишут, что подобные меры «продиктованы заботой о земледелии штата».

Ранчо Брузан, где мы вскоре оказались, знаменито арабскими лошадьми. Нас встретила возле беленького, крытого цветным шифером домика Флоренс Дохерти — стройная худенькая женщина в одежде ковбоя. Муж ее, Гарольд, объезжал лошадь. Пока ждали его, осмотрели домик. В комнате Дохерти была масса призов: кубки, жетоны, вазы, вымпелы — награды за арабских чистокровок.

Приехал из степи Гарольд. Его ковбойский наряд отличался от тех, что носят богатые скотопромышленники. Синие холщовые брюки, пропыленная рубаха из толстой бумажной ткани, старая, загнутая с боков шляпа. Двадцать семь арабских лошадей на ранчо, почему же так бедно одет хозяин?