Серебристое дерево с поющим котом - [14]

– Большое спасибо.

Пим-Копытыч опять покивал и покряхтел. Потом спро­сил:

– А Егор-то Николаича встречаете? Как он там? Чего-то не заглядывает ко мне. Раньше-то, когда диссертацию писал, то чуть не каждый день ходил советоваться. Как, мол, Пим-Копытыч, подскажите, правильно ли у меня дан­ный заговор записан? Я ему тогда много чего надиктовал из того, что помню…

– Недавно он заклинашку от комаров составил, – ска­зал Андрюша, – От супер-кулексов. Только она плохо по­могает.

– Не надо было ему хорошую отметку ставить за эту… за дис-сер-тацию, – сказал Пека.

– А я знаю, в чём дело! – оживился Пим-Копытыч. – Он сам виноват! Зачем-то вставил слово “кукуруза” вместо другого, научного. Побоялся лишней сложности. Надо-то вот так:

Егор-маркер,

Пустота,

Восемь кошек,

Три хвоста.

Шиш на мышь,

Гипотенуза,

Не садись, комар,

На пузо.

А у него: “Шиш на мыло, кукуруза…” Сразу такое… диссонанс между лингвистической структурой и магик-полем. А кулексам того и надо… Я эту ошибку только вчера открыл. Вы её вставьте на место, “гипотенузу”-то…

– Вставим! Спасибо, вам, Пим-Копытыч! – Андрюша обрадованно дрыгнул покусанными ногами. – Всем расска­жем!

– Ага… Ну, мы пойдём, – решил Пека. – Значит, до вечера…

– До свидания, – почтительным шёпотом сказал Олик.

Пим-Копытыч заметно опечалился:

– Уходите, значит… Опять мне одному тут. Поговорить не с кем…

– Мы ещё придём, – виновато пообещал Андрюша.

– Оно конечно. Придёте, а потом опять домой… Эх, мне бы сюда какого-нибудь постоянного жителя. Всё ду­маю, котёночка бы где найти. Он бы мурлыкал под боком, а я бы его гладил…

– Тут вроде бы котов хватает, – неуверенно заметил Пека.

– Да они все большие, самостоятельные. И характер бродячий, разбойный. А мне надо маленького, чтобы лас­кать да заботиться…

– Мы поищем, – пообещал Андрюша. – Поспраши­ваем у соседей. Вам какого надо? Рыжего, серого или ещё какого-нибудь?

– Да всё равно. Лишь бы ласковый…

Когда шли обратно, Олик сперва молчал, потом стал что-то бормотать и напевать. Кажется, песенку “Жили у бабуси…” Но скоро он запел громче, и оказалось, что слова другие:

Жили мы у Кука,

Три весёлых Ука!

Один серый, другой белый,

Третий из бамбука.

– Почему это “у Кука”? – поинтересовался Андрюша.

– Так придумалось. Ну будто на островах Кука в Ти­хом океане.

– Серый и белый – это ещё ладно. А кто из бамбу­ка-то? – подозрительно спросил Пека.

– Разумеется, я! Мама говорит, что я тощий, как бам­буковая удочка!

“И голова у тебя бамбуковая”, – подумал Пека. Но не сердито уже, а почти добродушно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Антошка

Оказалось, что преобразователь конструкции Маркони устроен совсем не сложно.

Со двора заволокли на чердак деревянную, бочку, вы­били у неё дно. Опоясали бочку ровными витками кабеля в свинцовой оплётке. Кабель в свою очередь обвит был тон­ким ленточным проводом. Провод Маркони подключил к “Проныре”, а концы кабеля вывел к щитку с рубильником. И объяснил:

– Главное-то не в этой системе. Главное в программе.

Он был сегодня сумрачен. Судя по всему, любовь к без­жалостной Глории снова съедала его душу. Это было опас­но: угнетённое состояние могло сказаться на результате эксперимента. Чтобы отвлечь Маркони от сердечных мук, все наперебой кинулись расспрашивать: что за программа и как она составляется?

Маркони отвлёкся:

– Что значит “какая программа”! Сами не соображае­те? Кап должен превратиться в человеческого ребёнка, а не в крокодила какого-нибудь. Значит, нужна обобщённая схе­ма личности лет десяти. По-моему, ему примерно столько по человеческим понятиям.

– А по-моему, он чуть постарше, – заметил Сеня. Ему хотелось, чтобы Кап оказался ровесником.

– А мне кажется, что, наоборот, помладше, – сказала Варя.

– Возьмем среднее. А там сработает автоматическая коррекция.

– Чего? – спросил Пека.

– Влияние схемы индивидуума на сконцентрированное биополе с закодированными данными.

– А-а, – сказал Пека с удовлетворением.

Матвей-с-гитарой перестал дергать струны и спросил озабоченно:

– Долго её составлять, программу-то?

– Чего там долго. Я же по готовым образцам… Ты, Матвей, не бренчи, сидите все тихо. Я начинаю… Это уло­витель информации… – Маркони взял со стола фанерную коробку с жестяной воронкой. От воронки тянулся к “Про­ныре” красный провод. Маркони навёл воронку на Сеню. Экран замигал, на нём появились круглые пятнышки.

– Это что? – поежился Сеня. – Он, значит, все мои данные отпечатывает?

– Не все, а основные параметры… Потом перенесу на перфокарту… Можешь, Абрикос, быть свободен.

– Хочу тоже, – заявил находившийся тут же Никита. Сеня сказал:

– Ты ещё маленький. Из-за тебя Кап получится таким мелким. И приставучим.

– С меня тоже не надо записывать, – предупредил Матвей и укрылся за гитарой. – Я уже чересчур… Пере­рос, в общем.

– Потом сниму данные с Уков, и всё сбалансируется…

Уки начали приглаживать волосы, как перед фотосъем­кой.

Варя сказала:

– Пеку не надо, он неряха. Зачем программировать та­кую обормотистость?

– Я запишу и Олика, – объяснил Маркони. —Полу­чится среднее арифметическое.

– Вроде меня, да? – с пониманием вставил Андрюша. Пека мстительно сказал: