Серебристая Чаща. 1 часть - [16]

–Хорошо, мама. Я схожу на той неделе, я ведь на больничном.

–Простыла? Тебе бы не надо сейчас простывать, – загадочно промычала мать.

Маргоше было сейчас не до того, чтобы гадать о намеках. Она все пыталась понять, как ей поступить, чтобы было правильно, чтобы всех все устраивало. Однажды вечером она решилась и после ужина завела разговор. Алексей был сыт и, следовательно, благосклонен.

–Леша, я много думала после того, что случилось…

–О чем ты? Что случилось?

Алексей разгадывал кроссворд, напечатанный на последней странице газеты. Задумавшись, он покусывал кончик карандаша.

–Ты ударил меня!

Муж поднял на нее глаза.

–Это была случайность, я ведь уже говорил. Я уже извинился. Чего ты от меня хочешь?

–Не знаю. Может, нам следует развестись?

–Из-за этого? Ты что шутишь?

Алексей позволил себе усмехнуться, и это вышло у него легко, по-дружески. За окном начался дождь. Он мерно застучал по аллюминиевым снаружи подоконникам, по зелёной густой траве, по головам и зонтам редких прохожих. Маргарита Васильевна взяла стул и села на свое излюбленное местечко возле окна. Алексей отложил газету, встал позади жены и положил руки ей на плечи. Они дышали в одном ритме.

На следующий день Маргарита Васильевна отправилась к доктору и узнала, что беременна. Два месяца. Когда она услышала это от врача, то вместо радости ощутила как на запястьях повисли ржавые цепи, а ноги сковало судорогой.

–Присядьте. Вам нехорошо? – предложил доктор, крепкий мужчина с длинными пальцами музыканта.

Конечно, он видел немало женщин. И отнюдь не все расплывались в улыбках, когда узнавали о своей беременности. Но такого страха загнанного зверя доктор не наблюдал давно.

–Вы не планировали? – вырвалось у него.

–Я? Планировала? Да, конечно… – пробормотала Маргоша.

И с этого дня началась ложь. Вся ее жизнь превратилась во враньё. Она хотела ребенка. Давно. Уже не вспомнить то время. Сейчас Маргарита Васильевна стала словно замороженной. Она вышла на работу, и никто не заметил легкой желтизны на скуле, кроме физрука.

–Муж пожалел?

–О чем вы?

–Говорю: муж пожалел? Щека-то вон жёлтая. Поди не угодила чем, – физрук пожал плечами и вышел из учительской.

А Маргоша снова зависла, словно пребывая в постоянном глубоком сне. Мама сказала, что так беременность на нее влияет, и не стоит обращать внимание на всякие мелочи. -Кто-то, вообще, мел ест, а ты просто задумываешься о будущем малыша. Это нормально.

Мать очень хотела внука или внучку. Когда Маргоша была маленькой, ей некогда было ее нянчить да и не хотелось. Все ее мысли были о том, чтобы удержаться в статусе профессорской жены. Теперь же ее руки вдруг начали просить малыша. Не просто дитятко чье-то, а родное, свое, содержащее частичку ее, будущей бабки. Что сейчас видела в жизни она? Работа в магазине, одинокая квартира и строгий запрет на спиртное. Как ужасно с ней тогда поговорил Алексей! Как она его испугалась! Сначала он выгнал ее сожителя, что не составило большого труда. Несмотря на свои габариты, бывший зэк оказался трусоват, и покинул квартиру в мгновение ока. Затем Алексей окатил свою будущую тещу ледяной водой, потом он хлестал ее по щекам, да так профессионально, что следов не осталось. Остался только дикий стыд протрезвевшей женщины. Алексей говорил ей такие жестокие и грязные слова, что она, дрожащая от ледяной воды, взмолилась, чтобы он прекратил ее обзывать.

–Если притронетесь к водке, помещу в психушку. Навсегда. – Алексей брезгливо оглядел женщину и покинул квартиру.

Ладно. Пусть так. Зато действенно. В психушку не хотелось, а теперь ещё и радость какая: внуки будут! То, что дочь не чувствует себя счастливой это не беда. Как увидит свое чудо, так и порадуется. Будущая бабушка неплохо зарабатывала и тайком закупала для новорожденного пеленки и одеяльца, а вечера проводила перед телевизором со спицами в руках. Пинетки она исполнила в двух экземплярах: нежно-розовом и голубом. Кого, интересно, дочь родит?

Алексей узнал о том, что во второй раз станет отцом едва ли не последним. Маргоша тянула с разговором ещё месяц после того, как побывала у доктора. Ей не хотелось делиться своей новостью с Алексеем. И только, когда она приняла решение забыть о его рукоприкладстве, Маргоша рассказала о ребенке. Она не ждала радости или удивления. Алексей не был настолько чувствительным, однако новость он воспринял неожиданно.

–Знаешь, я доволен. Я искренне доволен! Я боялся, что этого не случится, и ты превратишься в истеричку, а я не выношу склочных баб. Теперь тебе больше нечего хотеть.

Алексей обнял Маргариту Васильевну и погладил ее по волосам. Маргоше хотелось завизжать, потребовать, чтобы он разжал свои объятия. Однако она молчала и успокаивала себя тем, что ее реакции вызваны всего лишь беременностью. Маргоша говорила себе, что ребенка растить с отцом гораздо легче, чем одной. И время шло, ее живот рос, а вместе с ним и ребенок. Алексей был с нею предельно деликатен и, в основном, вежлив, но она всегда знала, когда и что можно говорить, а когда лучше промолчать. В школе Маргарита Васильевна перестала быть предметом пересудов. Замужняя, беременная, добропорядочная уже никому не была интересна. Судьбу устраивать нет необходимости, сплетничать о ее возможных любовных связях бестолку: их просто нет; а то, что физрук однажды заметил ее жёлтый синяк на лице: так это померещилось ему спьяну. Маргарита Васильевна на уроках больше не засыпала. Она не стала более энергичной, просто теперь ребенок толкался в ней, и она чувствовала его резкие удары. Ребенок мешал ей дремать, пока ученики писали изложения на уроке русского языка. Судя по энергичным и болезненным толчкам, характером малыш будет не в нее. Когда Маргоша была отпущена в декретный отпуск, то ее будни превратились из более менее терпимых в невыносимые. Изо дня в день одно и тоже. Подъем, приготовление завтрака для Алексея, уборка, стирка, глажка и в награду за все это сидение на лавочке возле подъезда. Маргарита Васильевна скучала по школе и чуяла звонки с урока на перемену даже не слыша их звука. Ее организм сам отсчитывал сорокапятиминутные интервалы и реагировал соответственно этому ритму. Каждые час Маргоша хватала в руки карандаш и хотела что-то писать, пока не понимала, что находится дома. Вечером в одно и то же время Алексей приходил с работы и традиционно прикладывал руки к ее животу. Алексей дожидался пока малыш ответит на его ласку толчком и с чувством выполненного долга садился ужинать. А Маргоша сдерживала гримасу недовольства: уж больно неприятные были эти толчки, и принималась за хозяйственные дела. Как-то раз Маргоша решила преобразить свои будни и съездить к матери.