Сердечная терапия - [3]

– Вы думаете, наш разговор может что-то изменить в моей жизни?

– Кто знает? – отозвалась Яна.

Антонина взяла пальто, встала и повесила его на крючок.

– Вера Павловна вас хвалила. Но я не думала, что вы… что вы такая молодая.

– А если бы я была старая, вам было бы приятнее? – улыбнулась Яна.

Посетительница хмыкнула, тоже улыбнулась, тряхнула головой, махнула рукой и сказала:

– А кофе у вас нет?

– Есть. Растворимый. Но чай лучше.

– Ну, тогда давайте чай. Курить можно? – И она, не дождавшись ответа, достала из кармана пальто сигареты и зажигалку.

– Ну, если без этого никак, – снова улыбнулась Яна, – но придется открыть форточку.

– Придется открыть форточку, – эхом отозвалась Антонина.

Минут пять спустя Яна уже понимала, в чем ее проблема, но женщина пришла не для того, чтобы кратко обрисовать свою ситуацию. Она говорила и говорила, улетая воспоминаниями в прошлое, в свою молодость, где были у нее разные поклонники и даже роман с перспективным кавказцем, а в итоге она выбрала его… Правда, на вопрос «почему?» до сих пор не могла найти ответ. Может, потому что именно им могла крутить, как хотела. Ее избранник готов был сделать для нее все, только шевельни пальцем, он был счастлив уже тем, что его предпочли другим. А она принимала такое внимание и преданность как должное и удивлялась отсутствию у мужа типично мужских амбиций. Но время идет, и люди меняются. Родился сын, муж упорно преодолевал ступеньку за ступенькой в научной карьере, завоевывая научные степени и звания, а она разрывалась между ребенком, работой инженером и подработками, так как советских «научных» мужа для молодой семьи было мало, а помощи извне ждать не приходилось.

Через некоторое время Антонина задушила окурок в самодельной керамической пепельнице и, залпом допив остывший чай, вернулась в сегодняшний день и взялась проклинать сайт одноклассников в Интернете, где, с ее слов, «процветает блуд» и где ее муж, теперь в совершенно иных чинах, степенях, достатке и с новым самоощущением, в минуты релакса искал своих старых школьных и институтских приятелей и бывших коллег, которые разлетелись по миру и тоже «из старческой сентиментальности» бродили по этому сайту в поисках «таких же старых придурков», чтобы похвастаться достижениями и вспомнить времена молодецкой удали.

Вот именно там, по словам Антонины, и отыскал ее Игорь свою «старую тумбочку» – первую школьную любовь. Он даже сам сгоряча поделился с женой этой находкой:

– Тоня! Нет, ну представь себе, сколько наших тут нашлось! И даже Соня Тютюнникова! Если бы ты знала, как я когда-то был в нее влюблен!

Антонина из-за спины мужа посмотрела на монитор и увидела фото хорошенькой кудрявой девушки в школьной форме, в белом накрахмаленном фартуке, с двумя тяжелыми темными косами и тугими сытыми щечками.

– Отличница, наверное. Хотя в глазах черти водятся, – отметила Антонина, вспомнив, что и у нее была такая форма, и косы были не хуже, разве что волосы не кудрявые. – Но нос тяжеловат, – не удержалась она от чисто женского «комплимента», чтобы мужчина не слишком идеализировал это ретро.

Сначала ничего не шевельнулось в сердце Антонины – какой уж там риск, ведь столько лет прошло! К тому же Соня до сих пор жила во Львове, а они уже давным-давно перебрались в Киев. Но через некоторое время женщина почувствовала неладное. Муж, как и раньше, работал, читал лекции, писал научные статьи, но стал каким-то другим. Порой мечтательное выражение неуместно проплывало по его лицу, иногда он задумывался и не слышал, как Антонина обращается к нему, а временами становился раздражительным и неожиданно упрекал, что она его не любит…

К тому же Антонина заметила, что не раз, когда она заходила в кабинет мужа, оборудованный в маленькой комнате, где раньше жил их сын, Игорь быстро сворачивал открытый на мониторе документ и ловко заменял его другим.

Антонина напряглась. После тридцати лет совместной жизни, когда вроде бы миновал возраст «бес в ребро», когда все вошло в свою колею, – а за годы работы в Германии и Франции они заработали денег, купили приличную четырехкомнатную квартиру, вырастили и поставили на ноги сына, который работал теперь врачом, жил отдельно и навещал родителей, – когда в их жизни началась полоса равновесия, благополучия и некой гармонии, земля под ногами женщины качнулась.

Она уже много лет не работала – не было экономической необходимости тянуть ярмо, как прежде. Антонина заботилась о семье, общалась с несколькими приятельницами, посещала занятия по фитнесу, поддерживала себя в форме, бывала на выставках и спектаклях, в основном с теми же приятельницами. Она, проявив море терпения и настойчивость, «выдавила» из мужа машину для себя и теперь получала удовольствие от езды, сама планировала свое время и самодостаточно наслаждалась сложившейся ситуацией. Как говорили в известном фильме о Проне Прокоповне, сидела-сидела – и высидела!

Однако жизнь ее не была безоблачной. Нельзя сказать, чтобы в первой половине их совместной жизни Антонина слишком ценила Игоря, считала его незаменимым мужчиной. Но она его «растила» и не сомневалась, что Игорь в итоге стал таким международно-заметным ученым именно потому, что она, его жена, прикрыла «тылы» и обеспечила почву для его развития и роста. Вторая половина их супружеской жизни, на которую пришлись зарубежные поездки, другой уровень доходов и отсутствие детских болезней, с одной стороны, радовала своей комфортностью, но с другой – напрягла женщину: Антонину тревожила гипотетическая возможность потерять рукотворное светило, которое сияло рядом. Примеров вокруг было вдоволь – еще относительно молодые профессора охотно меняли надоевших «боевых подруг юности» на молоденьких аспиранток или секретарш и быстро обрастали новыми детьми, имея уже совсем седые или лысые головы.