Сердцу не прикажешь - [86]

— Я это знаю, дорогая моя, отлично знаю, — поспешил успокоить ее Гарольд, мягко беря супругу под руку и направляясь с ней в гостиную. — Но дело в том, что на большую церемонию требуется и времени много. Нужно ведь все спланировать, все предусмотреть. А времени у нас, как ты знаешь… Так что в данных условиях идея Лукаса устроить свадьбу у нас в саду и вправду кажется мне очень даже подходящей.

— Ну… Вообще-то Лукас весьма предусмотрителен, и мне нравится, что он считается с нами. — Гертруда повернулась к Гарольду, и ее великолепные брови слегка сошлись на переносице. — Знаешь, я вот думаю все время о нашей Фриско. Какая-то она уж очень бледная, выглядит уставшей. Сегодня, например, за весь ужин она практически ни к чему не притронулась. Впрочем, я и вчера что-то не заметила у нее особенного аппетита. Ты обратил внимание?

— Да будет тебе, дорогая. Вечно ты найдешь повод поволноваться, — с деланной легкостью сказал Гарольд, которого самочувствие дочери волновало ничуть не меньше. — Фриско совсем недавно обручилась, через несколько недель собирается выходить замуж. Если даже она и бледнее обычного, если аппетит потеряла — это из-за волнения, могу тебя в том уверить.

Гарольд сейчас более всего желал оказаться правым. В противном случае все приготовления могли обратиться в катастрофу. И не Лукас, а в первую очередь он сам будет во всем виноват.

— Ну, видишь? — Лукас повернулся в кресле. Машина остановилась на паркинге возле дома Фриско. — Немножко компромиссов — и дела решены ко всеобщему удовольствию.

Фриско очень хотелось сейчас состроить ему рожу. Но она сдержалась, более того, выражение ее лица было непроницаемым.

— А что, все так довольны?

— А разве нет?

— Я не в первый раз уже обращаю внимание на то, что всякий раз, как ты заговариваешь о компромиссах, почему-то получается так, что выигрыш остается за тобой, — едко заметила она. — В то время как мне только и приходится, что идти да идти на эти самые компромиссы.

— Ты что же, хочешь организовать эту расточительную церемонию в церкви, о которой так мечтает твоя мать, так, что ли?

Фриско отрицательно покачала головой.

— Нет, но просто…

— Просто — что? — спросил он, когда Фриско не сумела закончить собственную же фразу. — Я, например, прекрасно помню, как ты говорила мне, что не желаешь церемонии в каком-либо официальном месте, будь то церковь или судебная палата.

— Да, это так, но… — и опять голос Фриско сошел на нет. То, что говорил Лукас, было абсолютной правдой. И они с Фриско не раз все это обсуждали. И все же у нее осталось чувство, что она сама бесконечно играет с ним в поддавки. А теперь и ее мать тоже.

— Что но? — В его голосе слышалось нетерпение. — Эта свадьба будет представлением, потому что ничем иным быть она просто не может. Своего рода шоу, которое будет устроено для твоей матери. Ты, похоже, позабыла, что мы уже женаты.

— Вовсе я не позабыла, — ледяным голосом парировала Фриско. — Там все было легально, по закону, как и должно быть…

Лукас вздохнул.

— Ох, Фриско…

— Кстати, сейчас уже очень поздно, а завтра у нас рабочий день, — она толкнула свою дверцу. — Ты ведь, я полагаю, не заинтересован в том, чтобы появились прогульщики? Теперь в особенности, когда ты женился на дочери владельца фирмы и дела перешли в твои руки?

— Черт возьми, Фриско! — Лукас рванул свою дверцу и начал вылезать из машины.

— Не трудись! — поспешила сказать она. — До своей квартиры я уж как-нибудь сама доберусь.

— Фриско, нам нужно поговорить, — и Лукас энергично вылез из машины.

— Только не сейчас. — Показав рукой, чтобы он не мешал ей проходить, она направилась к лифту. — Спокойной ночи, Лукас.

— Знаешь что?! — вспылил он.

Когда двери лифта сходились, Фриско различила сдержанную ругань.

Ага! Стало быть, Мистер Компромисс не очень-то удовлетворен моим к нему отношением, — отметила Фриско. Ну хоть что-то и ему перепадет. А то все страдания — ей одной: бессонные ночи — ей, борения с желанием — опять же ей одной. И все из-за него.

О том, как ей надлежит вести себя с ним после вторичного свадебного обряда, когда родители сочтут, что ей и Лукасу следует жить вместе и вести общий дом, — об этом она старалась сейчас не думать.

Что же касается холодка приятного предощущения, который пробегал у нее по спине… Такого рода мысли надо гнать. То была запретная тема.

Чувствуя сексуальную неудовлетворенность, чувствуя себя эмоционально и физически разбитым, Лукас смотрел, как закрываются створки двери лифта. Несколько секунд постояв, он отправился к машине, шарахнул, закрывая, дверцей.

Возвращаться в отель ему вовсе не улыбалось. Несмотря на любезность тамошнего персонала, на превосходное обслуживание, — это был все-таки отель, место, где нет и быть не может настоящего уюта и тепла.

Едва ли не впервые за всю свою взрослую жизнь Лукас почувствовал, насколько ему недостает собственного настоящего дома. Дом, в котором он жил последние лет десять, настоящим домом никогда не был. Это был, собственно, лишь кров, где Лукас спал да изредка перекусывал.

Прежде это вполне его устраивало. Однако времена изменились, изменились и его нужды. Он отведал, что такое быть женатым мужчиной (самую малость — но отведал…), и теперь тянулся к полноценной семейной жизни.