Сердце Ведьмы - [34]

– Послушай, ты что, совсем её не кормишь? – поддразнил Локи жену.

Позже именно Ангербоде пришлось смывать липкий мёд с визжащего ребёнка, который перевозбудился настолько, что начал синеть. Так уже случалось и раньше, когда Хель перенапрягалась подобным образом от проявления чересчур бурных эмоций – гнева или восторга, но она довольно быстро приходила в себя и не проявляла никаких других признаков болезни, так что ведьма не слишком переживала по этому поводу.

Однажды поздней зимней ночью, когда Локи уложил Хель в её маленькое меховое гнездышко на кровати – если он был с ними, то только ему позволялось укладывать её спать, – он подошёл к Ангербоде, которая сидела в кресле перед камином. Мужчина взгромоздился к ней на колени, как ребёнок, и очень удивился, когда она закатила глаза вместо того, чтобы подыграть ему, как обычно.

– Ты что, сердишься на меня? – уточнил он.

– Да.

– Из-за чего?

– Ты должен укладывать её, когда я говорю, что пора спать.

– Ах, и только?

– И только? Это очень важно!

– Она была бодрой!

– Она была бодрой потому, что ты всё время вился вокруг неё и раззадорил. У нас есть распорядок дня, а ты его рушишь. И не слушаешь, что я тебе говорю.

Голос Локи похолодел.

– Если бы я хотел, чтобы меня отчитывали, то вернулся бы в Асгард и провёл пять минут с любым из богов.

– Так возвращайся в свой Асгард, если для тебя нет особой разницы. Хотя я не понимаю, как такое вообще возможно, ведь Асгард – это центр мироздания, а Железный Лес – просто горстка полумёртвых деревьев на отшибе.

Он встал.

– Не устраивай мне сцен.

– Значит, всем остальным можно критиковать тебя, а мне нет?

– Именно так, – как ни в чём не бывало заявил Локи и улёгся обратно в постель рядом с Хель, явно не собираясь никуда уходить.

Ангербода ещё некоторое время молча негодовала, сидя в кресле, а затем погрузилась в беспокойный сон.

Женщина проснулась от того, что Локи отчаянно тряс её. Увидев выражение его лица, первым делом она спросила:

– Что-то с Хель?

Но муж указал вниз:

– Твоя сорочка вся мокрая.

Ангербода несколько мгновений смотрела на свои колени, прежде чем прошептать:

– Он же ещё такой маленький…

Но даже произнося это, она чувствовала схватки и удивлялась, как они не разбудили её раньше.

Медленно перебираясь с кресла на пол, колдунья слышала, как Локи что-то делает, хоть он и ступал бесшумно. Потом входная дверь открылась и закрылась, и она было задалась вопросом, ушел ли муж или всё ещё в пещере, но с внезапной ясностью обнаружила, что ей абсолютно всё равно, чем он занимается, – лишь бы не разбудил Хель! Это бы только ухудшило ситуацию, ведь если Ангербода не могла успокоиться сама, у неё не было никаких шансов успокоить ребёнка.

«В этот раз всё по-другому, – подумала она, с содроганием вспоминая то своё предыдущее пробуждение, когда начались преждевременные роды дочери. – Он всё ещё жив».

И он хочет выбраться наружу.

Оказалось, что Локи выходил на улицу за ведром снега, чтобы растопить его над огнём. Затем он принёс ворох тканей и одеял из одного из её сундуков. Должно быть, за это время, заполненное хлопотами, ему удалось взять себя в руки, и теперь её поразило его самообладание.

Мужчина подложил ей под спину одеяла, чтобы было удобнее откинуться, и они посмотрели друг на друга. Дыхание Ангербоды стало затруднённым, схватки – более интенсивными, и лицо Локи исказило сочувствие, пока он промокал её влажной тканью.

– Скорее всего, ему не выжить, – еле слышно прошептал муж, положив руку ей на живот. – Он, наверное, смог бы, если бы был побольше, но…

– Не произноси такое вслух, – огрызнулась колдунья. – Не сейчас. Дай мне лучше кусок ткани.

Локи подчинился и снова сел у её ног, подвернув платье до талии.

– Я просто пытаюсь смотреть на вещи реалистично. Не забывай, я был в твоём положении, хотя допускаю, что у лошади всё происходит не совсем так.

Он выдавил из себя улыбку, сжал её колени руками и перевёл взгляд вниз.

– Всё может закончиться раньше, чем ты думаешь. Ты уже тужишься?

Ангербода провела в родах почти целый день, прежде чем Хель наконец соизволила появиться, но она промолчала об этом, так как засунула в рот тряпку, чтобы приглушить крики.

Время от времени Локи бросал взгляд в глубь пещеры, чтобы убедиться, что дочь всё ещё спит, но затем снова переключал всё своё внимание на жену, гладил её и утешал как мог. Когда она вцепилась в его руки, царапая кожу ногтями, он не произнёс ни слова, даже не вздрогнул.

Через час у них родился второй ребёнок.

Ведьма поняла, что что-то не так, едва взглянув на выражение лица Локи. Мужчина поднял новорождённое существо – серого волчонка с закрытыми глазами, почти такого же размера, как Хель, когда она родилась, – то есть намного больше, чем обычный детёныш, рождённый волчицей.

– Он волк, – произнёс Локи очевидное, перерезая пуповину ножом. Затем он завернул новорождённого в одеяло, как будто не знал, что дальше делать, и дюжина разных эмоций промелькнула на его лице одна за другой.

Ангербода не стала вникать – она вытянула руки, глядя только на сына, и Локи протянул ей сверток медленным неловким движением. Теперь он выглядел уставшим, ошеломлённым и не таким собранным, как прежде. Молодая мать обтёрла щенка и поднесла его к груди, а тот издал тихий писк и сразу же стал есть.