Сердце Ведьмы - [26]

– Знаешь, что Скади вышла замуж?

– Да, слышала некоторое время назад. Не хочешь присоединиться ко мне? Я планировала искупаться, но никак не могу собраться с силами.

Предложение было сделано больше из вежливости, но тем не менее великанша перепрыгнула через несколько камней на другую сторону ручья и села рядом на берегу.

– У меня для тебя кое-что есть, как и обещала.

Она порылась в корзинке и извлекла лоскут мастерски сотканного некрашеного полотна.

– Это головной убор, – пояснила Гёрд, протягивая его ведьме. – Я пришла к выводу, что мамины слишком вычурны для твоего гардероба. У неё все шелковые, или крашеные, или парчовые, с золотыми нитями и узорными плетёными лентами. Не обижайся, но ты одеваешься намного проще, чем она.

Ангербода вынуждена была признать её правоту.

– Спасибо, Гёрд. Убор прелестный, и я буду носить его с удовольствием.

– А если ты захочешь его немного украсить или просто удобнее закрепить на голове, – добавила девушка, – то вот немного ленты, не суди строго, я сама её сплела. – Из сумки она вытащила длинную полоску с узором из синих и зелёных завитков с жёлтыми акцентами. – Но это можно носить и как пояс. Или разрезать и отделать этим платье.

– Твоя работа восхитительна, – с благоговением произнесла Ангербода, приняв ленту и пробежав пальцами по туго сплетённому орнаменту. – Спасибо тебе. Я буду беречь её.

Гёрд просияла.

– Всегда пожалуйста. И это ещё не всё. – Она достала из корзины несколько льняных свёртков, мягких, но объёмных. – Это пелёнки для ребёнка. Моя мать сшила их в подарок – твои зелья исцелили болезнь отца прошлой осенью, и она бесконечно благодарна. Когда Скади сообщила нам, что ты в тягости, мама настояла на том, чтобы сделать для тебя что-то особенное.

– Пожалуйста, поблагодари её от моего имени, – искренне сказала Ангербода. – Это щедрые дары.

– Это самое меньшее, что я могу сделать, – сказал Гёрд, поёживаясь и не глядя на неё. – За то, что была так невежлива с тобой прежде. Я прошу прощения.

– Я и сама была не так уж приветлива. И мне тоже очень жаль. Но скажи мне… Это Скади тебя подговорила?

– Конечно, это она. И всегда пожалуйста. – Гёрд положила свёртки обратно в корзину. – Я помогу донести их в твою… э-э-э… пещеру, когда ты будешь готова. Кроме того, Скади передавала, что она здорова и скоро навестит тебя, но пока ещё в Асгарде… С тобой всё в порядке?

Внезапно Ангербода сжала кулаки, а её лицо побелело – начались первые схватки.

– Не рановато ли для этого? – в панике спросила Гёрд, помогая колдунье вернуться домой. – Так что?.. Всё случится прямо сейчас? Или, может… мне пойти за…

Не так рано, как в прошлый раз. Сейчас всё идёт как нужно.

Схватки были пока несильными и с длительными интервалами. Ангербода обнаружила, что не может удобно устроиться ни в одном положении, поэтому она просто ходила взад и вперёд по поляне.

– Уже поздно куда-то идти.

– Если у тебя есть время так расхаживать, то и я успею сбегать за кем-нибудь, – резко возразила Гёрд и добавила, что, в отличие от её матери, она сама никогда прежде не присутствовала на родах. Ангербода лишь покачала головой, и тогда ётунша села у входа в пещеру и принялась гладить коз, чтобы отвлечься, а ведьма продолжила ходить.

Поздно вечером схватки стали настолько болезненными, что Ангербода больше не могла стоять. Ей потребовалось некоторое время, чтобы найти положение, которое было бы достаточно естественным для предстоящих родов. В конце концов, после долгого лихорадочного перебирания вариантов в соответствии с пожеланиями роженицы, Гёрд сложила одеяла поверх груды мехов, на которую Ангербода откинулась, одновременно присев на корточки.

Далеко за полночь невольная помощница, дрожа, опустилась на колени перед кроватью, готовая в любой момент подхватить ребёнка в подготовленное одеяло. Она позволила Ангербоде ухватиться за её плечи для большей устойчивости, не сказав ни слова о том, что ногти женщины впиваются в её кожу, оставляя глубокие следы в форме полумесяцев. И лишь твердила все те слова утешения, что только приходили на ум молодой, неопытной девушке. Ради Гёрд колдунья старалась сдерживаться и не кричать, покуда это было возможно, но одно только выражение боли на её лице, казалось, пугало ётуншу.

Однако по мере того, как шли роды, она, казалось, всё больше привыкала к своей неожиданной роли повивальной бабки. А когда ребёнок, наконец, ранним утром появился на свет, Гёрд приняла его, похлопала по спинке, чтобы прочистить лёгкие, и перерезала пуповину. Услышав первый вопль, вырвавшийся из уст её ребёнка, мать с облегчением откинулась на одеяло.

– Девочка, – объявила помощница, вытирая сморщенную розовую малышку и передавая её на руки Ангербоды. Она скомкала и отбросила испачканные одеяла, откинулась на спинку стула и уставилась на них обеих. – Она прекрасна.

– Так и есть. Только посмотри на неё.

Ангербода почувствовала, как её глаза наполнились слезами, когда она укачивала ребёнка, который перестал плакать – отчего женщина на долю секунды запаниковала, пока не заметила, что дочь смотрит на неё с удивлением, а не бессмысленным мутным взором новорождённого.