Сердце ведьмы - [49]

— Думай, — уговаривала она. — Должно же что-то быть.

Ник потер рукой лицо. Потом поднял голову. Его взгляд упал на поверхность стола. Ник замер.

— Где она?

— Что?

— Фотография.

Равин посмотрела вниз. На столике стояла только одна фотография, на которой была изображена Энни.

— Ты имеешь в виду свою свадебную фотографию?

Он кивнул.

— Ее нет.

— Ты не трогал ее?

Ник сжал челюсти, а затем проговорил резким тоном:

— Если бы я взял ее, стал бы я спрашивать, где она?

— Извини, — вздохнула Равин и развела руками. — Нет, не стал бы. Прости.

Он встал и покачал головой, осознавая, что был слишком резок.

— Нет, это ты извини. Я немного нервничаю, но мне не следует выплескивать это на тебя.

Окинув взглядом комнату, Ник поискал фотографию, понимая, что должен был ее куда-нибудь деть. Но так ее и не нашел. Вместо этого он увидел толстый слой пыли на вещах Энни.

Интересно, что подумает Равин о вдовце, живущем среди кучи хлама со швейной машинкой, стоящей в углу комнаты, накрытой розовыми и ярко-зелеными обоями? Он не говорил ей, что хранил вещи в том же состоянии, в каком их оставила Энни. Что все эти годы он глупо надеялся, что она вернется.

Ник снова посмотрел на Равин, и их глаза на секунду встретились, прежде чем она отвела взгляд. Засунув руки в карманы пиджака, она осторожно кашлянула.

— Должно быть, ты сильно ее любил.

— Да, — ответил он.

Удушливый приступ депрессии настиг его, и Ник попытался избавиться от него, стараясь дышать глубже.

В комнате повисла тяжелая тишина, которую нарушила Равин.

— Пропавший снимок еще больше увеличивает чувство вины, да? Как женщина в полицейском участке?

Честно говоря, он не удивился, что она упомянула о Жаклин. Равин явно почувствовала что-то и была права. Но как он мог рассказать ей о Жаклин? Как он мог сказать Равин, что находился вместе с Жаклин, когда его жена умирала? Между ними ничего не было. Но если бы ему не позвонили из больницы, то точно могло бы быть. Он был пьян, одинок, а Жаклин была из тех женщин, которым трудно сказать "нет". Ник сомневался, что смог бы сказать это еще раз.

Он приехал в больницу слишком поздно. Родители Энни уже были там, хотя их тоже не было, когда она умерла. Она умерла одна. А все потому, что он искал утешения с другой женщиной. Ник закрыл глаза, подавленный воспоминаниями, охваченный виной.

Он даже не слышал, как подошла Равин, но неожиданно она очутилась рядом. Она дотронулась до его щеки, и только тогда он понял, что у него текут слезы. Смущенный, Ник сделал шаг назад и отвернулся. Вытерев рукой лицо, он сказал:

— Может, тебе лучше уйти?

Она взяла его за руку.

— Пойдем со мной.

— Что? — Он нервно засмеялся. — Куда? Уже поздно.

— Пожалуйста. Доверься мне. Мы возьмем мою машину.

Сам не понимая почему, Ник кивнул. Он снял с вешалки у входной двери куртку и прошел за Равин через темный двор к машине.

Они подъехали к дому Равин, и она провела его внутрь. Он подождал, пока она поднимется наверх. Нужно ли ему идти за ней? Может, она предлагала небольшое сексуальное исцеление? Хотя Ник знал, что ошибается, он вынужден был признать, что идея ему понравилась.

Но нет. Это было не в стиле Равин Скилер. Он понятия не имел, что у нее на уме, но точно знал, что вряд ли она думала о любовных утехах.

Девушка спустилась в черном платье, похожем на то, в котором он уже видел ее, когда следил за ней ночью. Несмотря на то что оно было длинным и практически полностью закрывало ее ноги, когда Равин шла к нему, ее тело просвечивалось сквозь атласный, почти прозрачный материал, и Ник почувствовал, как внезапно сильно отозвалось в нем его мужское начало.

Он глотнул, и у него в горле раздался сухой громкий звук. Ник не знал, что делать дальше, не мог ни говорить, ни дышать, предвкушая следующее ее движение.

Равин молча взяла его за руку и повела к задней двери. Только сейчас он заметил свечи, которые она держала в левой руке. Какого хрена?

Не говоря ни слова, Ник и Равин прошли по влажной траве к деревьям, отделявшим ее двор от воды. Равин остановилась у невысокого пня, поставила на него серебряные свечи и достала зажигалку из щели в пне. Ник знал, что свечи не загорятся при таком ветре, но они зажглись, как только она поднесла огонь к фитилям.

Стоя возле мерцающих свечей, Равин повернула к Нику лицо и положила руку ему на сердце.

— Закрой глаза, — прошептала она. Это были первые слова, произнесенные ею с тех пор, как они вышли из дома, и он сделал так, как она просила. — Подними лицо к небу. — Ник поднял и почувствовал лунный свет, упавший на его закрытые веки.

Равин начала что-то мягко говорить, и все его тело расслабилось. Казалось, что его мозг переместился куда-то, будто он погрузился в транс. Ее слова плавно опускались на него, как успокаивающий дождь

— Это не твоя вина, ты должен отпустить это.

Ник покачал головой и хотел запротестовать, но Равин приставила палец к его губам.

— Ш-ш-ш, выброси это из головы, — скомандовала она. — Энни знает, как сильно ты ее любил. Ты слишком долго жил с чувством вины. Выпусти все.

Хотя глаза Ника все еще были закрыты, он почувствовал, что под веками собрались слезы. Если бы Равин знала, где он был, что он чуть не сделал…