Сердце тьмы и другие повести - [85]

Увидев бриг, уже снявшийся с якоря, она с тихим глубоким "а!" потянулась за длинной подзорной трубой Нельсона, лежавшей на полке высоко у стены. Широкий рукав халата откинулся назад, открывая ее белую руку до самого плеча. Химскирк схватился за ручку двери, словно хотел ее раздавить, чувствуя себя как человек, только что поднявшийся на ноги после попойки.

А Фрейя знала, что он следит за ней. Она знала. Она видела, как приоткрылась дверь, когда она вышла в коридор. С презрительной торжествующей злобой она чувствовала на себе его взгляд.

"Ты здесь, - думала она, поднимая подзорную трубу. - Хорошо, так смотри же!"

Зеленые островки казались черными тенями, пепельное море было гладко, как стекло, светлая мантия бледной зари, в которой даже бриг казался потускневшим, была окаймлена на востоке полоской света. Фрейя, разглядев на палубе Джеспера, тоже с подзорной трубой, направленной на бенгало, сейчас же положила свою трубу и подняла над головой свои красивые белые руки. Она застыла в этой позе немого восклицания, пламенно ощущая, как обожание Джеспера окутывает ее фигуру, находящуюся в фокусе подзорной трубы, и распаляемая ощущением злобной страсти - того, другого, и горячих жадных глаз, впивающихся в ее спину.

В пламенном порыве любви она поддалась капризной фантазии и подумала, с тем таинственным знанием мужской природы, какое, видимо, врожденно женщине: "Ты смотришь... ты будешь смотреть... ты должен! Ну, так ты увидишь".

Она поднесла к губам обе руки, потом простерла их вперед, посылая поцелуй через море, словно она хотела бросить с ним и свое сердце на палубу брига. Ее лицо порозовело, глаза сияли. Она страстно повторила свой жест, казалось, сотнями посылая поцелуи снова, снова и снова, а солнце, медленно поднимаясь над горизонтом, возвращало миру сияние красок: острова зазеленели, море посинело, и бриг внизу стал белым - ослепительно белым с его распростертыми крыльями, с красным флагом, трепещущим на вершине мачты, как крохотный язычок пламени. И с каждым поцелуем она шептала, все повышая голос: "Возьми еще... и еще... и еще..." - пока руки ее внезапно не опустились. Она видела, как флаг опустился в ответ, а через секунду мыс внизу скрыл от нее корпус брига. Тогда она отвернулась от перил и, медленно пройдя мимо двери в комнату отца, с опущенными ресницами, скрылась за занавеской.

Но вместо того чтобы пройти по коридору, она осталась, невидимая и неподвижная, по другую сторону занавески. Она хотела знать, что произойдет дальше. Сначала широкая веранда оставалась пустой. Потом дверь комнаты старика Нельсона внезапно распахнулась и на веранду, шатаясь, вышел Химскирк. Волосы его были взъерошены, глаза налиты кровью, небритое лицо казалось очень темным. Он дико огляделся по сторонам, увидел на столе свою фуражку, схватил ее и двинулся к лестнице, спокойно, но странной, нетвердой поступью, словно напрягая последние силы.

Вскоре после того как его голова оказалась ниже уровня пола, из-за занавески появилась Фрейя; губы ее были сжаты, в блестящих глазах не видно было мягкости. Нельзя допустить, чтобы он улизнул как ни в чем не бывало. Нет... Нет... Она была возбуждена, охвачена дрожью, она отведала крови! Пусть он поймет, что ей известно, как он следил за ней; он должен знать, что его видели, когда он позорно улизнул. Но бежать к перилам и кричать ему вслед было бы ребячливо, грубо... недостойно. И что крикнуть? Какое слово? Какую фразу? Нет, это невозможно! Тогда что же? Она нахмурилась, придумала выход, бросилась к роялю, который всю ночь стоял открытым, и заставила чудовище из розового дерева свирепо зареветь басом. Она ударяла по клавишам, словно посылая выстрелы вслед этой раскоряченной широкой фигуре в просторных белых брюках и темной форменной куртке с золотыми погонами, а затем она пустила ему вдогонку ту же вещь, какую играла накануне вечером, - модную, страстную, насквозь пропитанную любовью пьесу, не раз игранную в грозу на Островах. С торжествующим злорадством она подчеркивала ее ритм и так была поглощена своим занятием, что даже не заметила появления отца, который, набросив поверх пижамы старое, поношенное пальто из клетчатой материи, прибежал с задней веранды осведомиться о причинах столь несвоевременной игры. Он уставился на нее.

- Что за история?.. Фрейя!.. - Голос его почти потонул в звуках рояля. - Что случилось с лейтенантом? - крикнул он.

Она взглянула на него невидящими глазами, словно была поглощена музыкой.

- Ушел.

- Что-о?.. Куда?

Она слегка покачала головой и продолжала играть еще громче, чем раньше.

Наивные беспокойные глаза старика Нельсона, оторвавшись от раскрытой двери его комнаты, стали обозревать сверху донизу всю веранду, словно лейтенант был таким маленьким, что мог съежиться на полу или прилипнуть к стене. Но тут пронзительный свист, донесшийся откуда-то снизу, прорезал массу звуков, широкими вибрирующими волнами вырывающихся из рояля. Лейтенант был на берегу и свистом вызывал лодку, чтобы плыть на борт своего судна. И к тому же он, казалось, страшно спешил, так как сейчас же свистнул вторично, подождав секунду, а потом закричал протяжно и резко; жутко было слушать этот крик, как будто он кричал, не переводя дыхания. Фрейя внезапно перестала играть.