Сердце Стужи - [20]

— Пропади ты пропадом! — прошептала, вытирая колючей рукавицей слезы. — Знала бы, какая это мука, лучше бы у того дерева осталась. Не пойду к тебе, ни за что не пойду.

А перед глазами купец привороженный и понимание, что дар мой не только для тепла годится. И если не знать, как владеть, то проклятием взаправду стать может. Ради Снежки нелегкий выбор сделала и повторила бы, коли пришлось, но сила эта непонятная теперь и саму меня пугала. Слухи слухами, а сработала она и жар в сердце сумела зажечь. Научил бы кто, помог. Ведь Он может.

И откуда такое знание в душе, откуда уверенность? Почему среди всех звезд на свет одной лишь пошла? Никак не могла объяснить, только чувствовала.

— Красавец! До чего же хорош! Ну, подари хотя бы этого, Бренн. У тебя снежных волков в услужении столько, сколько не у каждого конника лошадей в конюшнях.

— Подарить? — Сидевший на спине мощного зверя мужчина усмехнулся и мягко спрыгнул на землю. Ростом волк был по грудь взрослому человеку и скалился просто жутко, но мигом склонил голову, когда Бренн потянулся потрепать его между ушами. — Разве они вещи, чтобы я их дарил? Сперва укроти.

— И рад бы, но они, кроме тебя, никому не даются!

Раздосадованный Сизар наблюдал, как его войд[2] проводит широкой ладонью по искрящейся серебристой шкуре, густой и пушистой. Очень уж хотел князь заполучить себе вместо коня такого зверя, а Бренн заладил: «Приручи». Как их подчинить, если сама Стужа с опаской поглядывала на любимцев своего фаворита. Говорила, будто они намного хуже ледяных духов, дикие, и не предсказать, что у зверей на уме. Так и норовят то новое платье когтями порвать, то в роскошный богатый плащ зубами вцепиться.

— Вот не зря тебе чародеи прозвище дали, когда ты в последний раз к ним на своем Эрхане выехал, — произнес Сизар.

— Что за прозвище? — Севрен подошел ближе, держа снежное копье наперевес под мышкой. Оно было учебное и потому не слишком длинное, в самый раз для мальчишек, маленьких магов. — Как еще одарили?

— Снежным волком прозвали.

— А подходит. Слышишь, Бренн, у вас по цвету даже шкура схожа.

— Шкура? — Войд рассмеялся. — Вас послушать, так у меня скоро вместо рук лапы вырастут с когтями.

— Если и дальше будешь на девок равнодушно смотреть, вконец оволчишься, — поддел его Сизар.

— А ты мне на что? — вернул насмешку Бренн. — За двоих справляешься.

— А где и за троих, — со смехом вторил ему Севрен.

— Справляться-то дело нехитрое, хуже, когда девка весь разум выедает. Мне вон Северина уже прохода не дает. И если бы по мою душу, так из-за тебя она мучается, Бренн. К магии устойчива, в крепости прижилась, что тебе стоит ее поближе держать? Девка не против.

Войд сложил на груди руки, окинул нахально улыбающегося князя насмешливым взглядом и ответил:

— Не против, говоришь?

— А то! Будто сам не знаешь, из-за тебя в крепости остается.

— Смотрю, советчик из тебя больно хороший, а свечку в другой раз не подержишь?

Севрен покатился от хохота, а Сизар еще шире ухмыльнулся.

— Я и там не удержусь, советы начну давать, а оно тебе надо?

— Надо мне, чтобы нос везде не совал, больше времени воспитаннику своему уделял, не все на девок тратил.

— Неужто не справляюсь? Малец уже научился вихри закручивать.

— Вихри твои только Стуже на потеху, а вот севреновский крепыш твоего пару дней назад на обе лопатки уложил. Ты в ту пору как раз отлучился, красу одну заплутавшую отправился из зачарованного леса выводить.

Князь неожиданно смутился и опустил голову, а Бренн хлопнул по боку снежного волка, отпуская. Тот мигом взрыл мощными лапами снег и умчался в лес.

— Эх! — досадливо молвил расстроенный Сизар. — Ловкости, стало быть, не хватает. Прослежу, войд. Он у меня снежную науку крепко освоит, после будет от зубов отскакивать, и схватке поучим.

— Поучи, но без бахвальства. А то больно он твою манеру перенимает.

— Исправлюсь. — Сизар с покаянным видом пригладил растрепавшиеся кудри и повторил: — Прослежу, войд.

Бренн посмотрел на князя, который и правда расстроился из-за воспитанника, хотел добавить, что за собой бы еще последил, но неслышный иным вой снежных волков в самой чаще отвлек его внимание.

Повернув голову к лесу, мужчина всмотрелся в мерцание лунного снега, серебристого и волшебного, который подобно утолщенному стеклу играл изменчивым расстоянием, приближая, удаляя его по воле хозяина.

А в следующий миг Сизара морозным дуновением до костей пробрало. Только и успел ладони выставить, от льдистого гнева закрываясь.

— Ты приманил? — хоть и спокойно, но очень уж жутко прозвучал вопрос предводителя.

— Кого приманил? — В первый миг князь растерялся.

— Дурень ты, Сизар! Огню путь в ледяную крепость указал? — От особой интонации в словах войда стало князю совсем не по себе. Еще и стыд в душе заворочался.

— Так я ничего не говорил… — А столкнувшись с прямым проницательным взглядом, добавил: — Напрямик. Разве только услышала ненароком.

— Волки ее почуяли, — разволновался Севрен, — не будет вреда?

— Без моего слова не тронут, — негромко ответил Бренн, — и на глаза не покажутся. Увести попробуют.

— Как увести? Путь неблизкий выдержала, неужто… — Сизар проглотил оставшиеся слова и принялся внимательно разглядывать снег под ногами.