Сердце Стужи - [129]

— Кто там стучит? Уж вечер на дворе, кого принесло? Собаки заливаются. Алард, посмотри.

— Да иду уж, — кряхтя, натягивал сапоги охотник. И ведь только собрался поверх лавки вытянуться, распрямить натруженную за день спину.

Он накинул рубаху и вышел во двор, освещенный растущим, набирающим силу месяцем. За калиткой темнела чья-то фигура.

— Эй, хозяева! Люди добрые, впустите. Помощи прошу.

— Кто такой будешь? — услышав незнакомый голос, спросил Алард.

— Путник я. Только вот девушка здесь со мной. Замерзла бедная, к огню нужно.

— Уж по ночи шляться по домам в самый раз, самому в лесу огонь развести не с руки?

— Остается только в северном лесу огонь развести, чтобы мигом все ледяные иглы на себе собрать, — в сердцах, но совершенно непонятно высказался ночной путник. — А может, мне разводить нечем? Ты уж решай, хозяин, пускать или нет. Пойду других будить, коли здесь приюта не дадут. Только быстрее решай. — И вздохнул, и пробормотал чуть тише: — Сила плохо справляется. Полдня грел, а Вессу по-прежнему так и норовит льдом затянуть, стоит лишь на минутку отвлечься.

— Вессу?

Хозяин дома мигом распахнул калитку, по другую сторону которой стоял незваный гость. Его громадная фигура в ночном полумраке недаром внушала опасения, а кого на руках держал, и вовсе не понятно. Кабы не имя… Редкое больно для Северных земель, а Алард старшую дочь уже не чаял увидеть.

Не рассуждая более, охотник выскочил со двора, склонился к ноше поближе, отпрянул.

— Весса! Ты что же это, что сделал? В одной рубашке, ледяная вся!

— Я и сказал, что грел ее, или совсем туг на ухо?

— Чародей? — недоверчиво глянул охотник, жалея, что нет сейчас под рукой ружья, а то бы из путника этого мигом всю правду вытряс.

— Он самый. Мне путь к вашему дому указали, и если ты девочку узнаешь, то пусти сперва к огню, а после вопросы задавай. А то лед все норовит ее к себе забрать.

— Алард, кто это? — Женщина в цветастой шали жалась к плечу хмурого мужа и полным опасения взглядом рассматривала сидящего у печки здорового мужика. Он казался пожилым, волосы вовсе седые, но такие мощь и сила ощущались в нем, что не по себе становилось. И ведь сидел на полу, не жалуясь на твердость досок, а на руках держал по-прежнему обнаженную девушку. Только медовые кудри и укрывали тело.

— Что творишь? — дернулся Алард, когда чужак сунул вплотную к огню тоненькие пальчики, позволил пламени лизнуть кожу.

— Не дергайся, она же не человек. Огонь ее сила, — обрубил мужик и протянул к печке хрупкую ступню.

— Одеть бы ее, — зашептала жена охотника, — что ж он так держит? Бесстыдство какое!

— Ну коли не бедствуете, одежды лишней хватает и спалить не жалко, то несите. А как мне дочку держать, это не вам решать.

— Дочку? — Алард побледнел.

— Неужто непохожа? — хмыкнул гость. — Она же вся в меня пошла, вон и дар чародейский по наследству достался.

Женщина даже рот открыла, а охотник покраснел.

— Весна моя дочь, что ты брешешь?

— Твоя? — Акила вскинул голову. — Хе! Ну волчара удружил! К семье, значит, привел. — И он окинул задумчивым взглядом хозяина дома. — Стало быть, ты мою Аину отыскал, ты ей дочку подарил, только вот даже именем своим не назвал.

— Кого отыскал? — выдавила из себя растерянная хозяйка.

— Найдену. Так, кажется, вы ее величали? Невесту мою, память потерявшую. — Акила передернул плечами, и под тонкой рубашкой такие мышцы заходили, что захотелось попятиться, но Алард на месте устоял. — Ладно, на эту тему после побеседуем, охотник. А ты, женщина, чего за просто так стоишь? Неси питья теплого и меда побольше добавь, она скоро в себя приходить начнет. Напоить следует. Прогреть.

— А ну отдай Вессу, — сжимая кулаки, шагнул вперед хозяин дома, — ручищи от нее подальше убери.

— Я если их от нее уберу, то сразу к тебе приложу. Не дергался бы, охотник. Девочка мне удочеренная по всем законам. Теперь имя у нее есть, род не последний в Южных землях. А к вам мы мимоходом заглянули погреться у огонька. Так что либо молча постой, либо делом займись. Шкуру вон притащи, чтоб сиделось удобней.

Тут их разговор оборвался.

— Ах! — выдохнула громко Весса и выгнулась, а после забарахталась в руках Акилы, пытаясь вывернуться, оттолкнуть сжавшие ее широкие мозолистые ладони.

— Ну куда ж ты, рыська царапучая, собралась. Терпи, девочка, терпи. Я не Бренн, нежно холодом не отогрею, одеялком морозным не укутаю, вот так разом огонь в тебе пробудил, но что делать? Зато он проснулся. Крепись, Весна, столько прошла, всех победила. Осталось к жизни вернуться, тогда заживем! Теперь даже богиня не страшна.

Не слыша его слов, чародейка продолжала биться и вырываться с закрытыми глазами, не приходя в сознание, но неосознанно желая отстраниться подальше от огня. Только из рук, привыкших держать мертвой хваткой, было не выскользнуть, и постепенно девушка затихла и задышала ровнее. А хозяйка уж несла спешно сваренное горячее питье, и хозяин стелил у печки шкуру и покрывало.

— Ты погляди, как хорошо чародейкой быть. Простой человек уж обморозился бы напрочь, а у тебя все пальчики двигаются. И следов льда не осталось.

Акила с улыбкой покрутил перед лицом Вессы ее же ладонью. Она не ответила, смотрела на него и молчала. Ждала.