Сердце Шивы - [8]
- Куда? – невинно спросил Штольман, не выпуская Анну из объятий.
- Ну, Яков Платонович! Мы же берёмся за это дело?
Глазки горят, щёчки пунцовые. От утреннего недомогания – ни следа. Уголовное расследование как процедура для поправки здоровья? Новое слово в медицине. Надо будет Милцу об этом написать.
- А кто так решил?
- А разве нет? – Анна искренне удивилась. – Яков Платонович, но вы же сразу согласились. Вы даже архивные материалы по делу запросить успели. – теперь в голосе жены прорезались явные нотки сарказма.
Надо было признавать своё полное поражение. Или объясняться.
- Анна Викторовна, похоже, вы прослушали, что именно я сказал.
- Вы сказали, что мы посоветуемся. Ну, вот мы и советуемся! – и выражение на лице уже совсем победительное.
Так. Сменим тактику!
Яков сел, не выпуская руку жены, и потянул её к себе. Деваться ей в таком положении было некуда – только к нему на колени. А он немедленно обхватил её обеими руками, заключая в кольцо объятий. Сразу не вырвется, а там…
Так, а теперь объясняем. Тихо-тихо, чтобы иметь основания слегка касаться губами её волос:
- Аня, я согласился бы, будь я по-прежнему один. Но теперь я не один…
Избранная тактика имела свои недостатки. Яков резко и шумно выдохнул.
А тут ещё и Пётр Иванович – стоит у двери и откровенно наслаждается моментом. И, кажется, Карим в дверях нарисовался – полусонный, но довольный зрелищем. Он всегда любил, когда шумно и весело.
Штольман глубоко вздохнул и выпустил жену из объятий.
Анна Викторовна, слава тебе боже, умела быть милосердной. Не стала ни смеяться, ни провоцировать. Отошла подальше и только потом обернулась, подарив ему лучезарную улыбку:
- Но ведь нас теперь много! Чего нам бояться? Карим – прекрасный стрелок, дядя и стреляет, и ножи мечет. Вы, Яков Платонович, вообще умеете всё на свете! И даже меня уже стрелять научили. Сами говорили, что теперь мы всегда вместе!
И мордашка - ярче солнца в вешний день. Замужняя дама, медиум? Полноте! Гимназистка на выпуске. А то и младше. Когда Аню одолевал охотничий азарт, она вновь становилась ребёнком. Очаровательным ребёнком, в которого он влюбился, едва увидев это неуёмное, сияющее, пушистое чудо.
Вот за какие грехи ему это всё?
Штольман почувствовал, что непослушные губы предательски дрогнули, готовые расплыться в улыбке.
- Ну, да. Затонский цирк на гастролях. В программе – вызов духов, метание ножей, хождение на голове. И эскапизм - выпутывание из немыслимых ситуаций, в которые мы сами попадём по собственной глупости. Анна Викторовна, я ничего не забыл?
И лично он, Штольман, в этом цирке – импресарио. И в придачу – главный клоун!
Кажется, он перегнул палку – Анна снова надулась. Не настолько, чтобы рассердиться на него уж совсем всерьёз, но где-то близко к этому.
- Ну, мы же не можем всё это оставить так? Эти т’аги людей убивают, камень надо найти и в храм доставить, чтобы больше никто не погиб. Вы же сами уже приняли решение, только упрямитесь почему-то!
Кажется, Анна Викторовна очень неплохо изучила его. И спорить дальше бесполезно, потому что она сказала истинную правду.
- Аня, даже если я согласился, это не значит, что мы прямо сейчас помчимся куда-то – искать и расследовать. Тебе с утра нездоровилось.
Анна нетерпеливо тряхнула головой. Причёска растрепалась, пушистые локоны манили заправить их за ушко.
- Да всё уже прошло давно!
- Слава богу!
Она снова просияла улыбкой:
- Так мы берёмся?
- С одним условием.
Рядом с её брызжущей энтузиазмом юностью Штольман сам себе иногда казался столетним скрипучим дубом. Тем самым, из Толстого – отрицавшим и жизнь, и весну, и любовь. Хотя в иных обстоятельствах и рядом с иными людьми выглядел вполне себе жизнелюбом и даже повесою. Но до Анны Викторовны ему было во всех отношениях далеко.
- Аня, моё условие: отныне ты вызываешь своих духов только в моём присутствии.
- Ну, Я-аков Платонович!
Почему-то она не любила это делать, когда он был рядом.
- Только не говорите мне, что рядом со мной они к вам не приходят. Я был свидетелем ваших подвигов много раз. И князь с Магистром меня не больно-то смущались.
Зато вдруг засмущалась сама Анна Викторовна. Зарделась, как маков цвет, и даже прикоснулась к щеке тыльной стороной ладони. Как у неё всё это выходило непосредственно и мило – совершенно невинное кокетство, о котором сама она и не догадывалась, похоже.
Пётр Иванович решил напомнить о своём присутствии и вмешаться в спор:
- Яков Платонович, вы должны понимать, что тонкие вибрации астрала…
Под его ироническим взглядом лекция о тонких вибрациях астрала замерла на полуслове. Астрал Штольмана не интересовал, его интересовало, что скажет Анна.
Анна же непонятно потупилась и явно не знала, как подступить к делу. Это интриговало.
- Понимаете, это связано с тем, что я чувствую, когда духи приходят… - с запинкой начала она. – Я не знаю, как это объяснить, чтобы вы поняли. Вы же в них не верите! – и снова взгляд в лицо с надеждой - вдруг он каким-то чудом уверовал.
Убедившись, что его физиономия искренней верой не пылает, кажется, расстроилась. Ну, что поделать? Он даже не представляет, как мог бы выглядеть в религиозном экстазе. Что-то немыслимое, не предусмотренное его внутренним устройством. И наружным тоже.
Ира пела всегда, сколько себя помнила. Пела дома, в гостях у бабушки, на улице. Пение было ее главным увлечением и страстью. Ровно до того момента, пока она не отправилась на прослушивание в музыкальную школу, где ей отказали, сообщив, что у нее нет голоса. Это стало для девушки приговором, лишив не просто любимого дела, а цели в жизни. Но если чего-то очень сильно желать, желание всегда сбудется. Путь Иры к мечте был долог и непрост, но судьба исполнила ее, пусть даже самым причудливым и неожиданным образом…
Чернильная темнота комнаты скрывает двоих: "баловня" судьбы и ту, перед которой у него должок. Они не знают, что сейчас будет ночь, которую уже никто из них никогда не забудет, которая вытащит скрытое в самых отдалённых уголках душ, напомнит, казалось бы, забытое и обнажит, вывернет наизнанку. Они встретились вслепую по воле шутника Амура или злого рока, идя на поводу друзей или азарта в крови, чувствуя на подсознательном уровне или доверившись "авось"? Теперь станет неважно. Теперь станет важно только одно — КТО доставил чувственную смерть и ГДЕ искать этого человека?
Я ненавижу своего сводного брата. С самого первого дня нашего знакомства (10 лет назад) мы не можем, и минуты спокойно находится в обществе другу друга. Он ужасно правильный, дотошный и самый нудный человек, которого я знаю! Как наши родители могли додуматься просить нас вдвоем присмотреть за их собакой? Да еще и на целый месяц?! Я точно прибью своего братишку, чтобы ему пусто было!..
Каждый из нас хотя бы раза в жизни задавался вопросом – существует ли дружба между парнем и девушкой? Многие скажут, что это не возможно! Герои этой истории попробуют опровергнуть этот стереотип. Получиться ли у них – время покажет.
Хватит ли любви, чтобы спасти того, кто спасает другие жизни? Чесни жаждет оставить своё проблемное прошлое позади… Оставив отношения, наполненные жестокостью, Чесни Уорд жаждет большего, чем может предложить её маленький городок. В поисках способа сбежать и приключений, она присоединяется к армии, но когда прибывает на первое место работы в Англии, она встречает Зейна − сержанта, у которого имеются свои собственные секреты. Зейн думал, но ни одна женщина не заставит его захотеть осесть… Начальник персонала Зейн Томас, авиатор Войск Специального Назначения, пропустил своё сердце через мясорубку.
Что под собой подразумевают наши жизни? Насколько тесно переплетены судьбы и души людей? И, почему мы не можем должным образом повлиять на…На…Легко представить и понять, о чём идёт речь. Слишком легко.Мы думали, что управляем нашими жизнями, контролируем их, только правда оказалась удручающая. Мы думали, что возвысились над законами бытия и постигли великую тайну.Мы…Я давно перестала существовать, как отдельное существо. Возможно, законы подчинили меня тем устоям и порядкам, которые так тщательно отталкивала и… желала принять.Слишком поздно поняли, с чем играем, а потом было поздно.