Сердце огненного острова - [27]

– С удовольствием, господин майор, – ответила Якобина и сделала книксен.

– Мы ужинаем в восемь часов. – Он кивнул ей, взял за руку Йеруна и повернулся, собираясь уйти, но задержался. – Ах, и вот что, фройляйн ван дер Беек… – Его лоб наморщился, но в уголках губ затаился смешок. – Бросьте вы эти книксены. Мы не в высшем свете.

Якобина с трудом удержалась от улыбки.

– Да, господин майор.

Мягкий свет ламп заливал просторную столовую с высоким потолком и собирался в середине овального стола на пышном букете. На белой камчатной скатерти сверкали фарфор, хрусталь и серебро. Нежное звяканье столовых приборов перекликалось с пением цикад за окнами. На столе стояли блюда с овощами, фруктами и мясом, приправленные карри, темные, как корица, красные, как томаты, и желтые, как солнце. Еще там были жареные ломтики бананов; жареные курица и утка, разрезанные на мелкие куски; тушеная рыба и морепродукты, а к ним – рис и бархатистые соусы красного и зеленого цвета – знаменитые индонезийские рейстафел, наполнявшие комнату сильным и сложным ароматом: сладким, острым и пряным одновременно.

– Вам не нравится вкус блюд? – озабоченно спросила госпожа де Йонг.

Якобина, сидевшая напротив нее, вздрогнула. Она действительно ела только рис, хотя на тарелку ей, по указанию майора, положили разные кушанья. Она механически рассказывала о плавании на пароходе, давала вежливые ответы и вполуха слушала возражения супругов де Йонг.

– Нет-нет, все очень вкусно, – поспешно заверила она хозяйку.

– Как вы можете судить о вкусе? – возразил де Йонг, сидевший во главе стола. Его глаза сверкали при свете ламп, а уголки губ растянулись в улыбке, когда он показал пальцем на нетронутую пищу на тарелке Якобины. – Для этого нужно сначала все попробовать.

Якобина покраснела и едва не расплакалась. А ведь до сих пор первый день новой жизни в Батавии казался ей таким замечательным и обещал так много впереди. Во всяком случае, до того момента, когда Рату показала ей по ее просьбе ванную комнату, расположенную внизу, в задней части дома. Ванная, с пестрыми стенами, высокими зеркалами, мраморным полом, пальмой и орхидеями в каменных кадках, показалась ей очень красивой и прохладной – но, к своему ужасу, Якобина поняла, что ей будет прислуживать малайская служанка, совсем юная девушка. Несмотря на протесты Якобины, она никуда не ушла и решительными жестами и мимикой настояла, что поможет Якобине раздеться. Оказавшись перед таким выбором и мечтая смыть с тела пот, Якобина была вынуждена сдаться. Девушка черпала деревянным ведром воду из бочки и лила ее на Якобину, стоявшую на деревянной решетке. Вода стекала на пол, собиралась в углу и с журчанием исчезала в стоке. После этой процедуры Якобина почувствовала себя чистой и освежившейся. Ей нравилось ощущать на своей коже и волосах цветочный аромат, исходивший от мыла и масла, которое настойчиво предлагала служанка. Но в то же время она была морально раздавлена, почти как во время морской болезни.

– Здесь ведь все ново и непривычно для вас, не так ли? – деликатно спросила Маргарета де Йонг. В кремово-голубом платье по европейской моде, длиной до пола и облегающем фигуру, с узкой талией и рукавами по локоть, отделанными рюшами, с волосами, уложенными изысканными завитками, теперь она казалась Якобине более зрелой и серьезной, чем днем, а также чуть более строгой.

– Да. Извините, – пробормотала Якобина. Теперь она опасалась, что слишком переоценила свои силы и не сможет справиться на чужбине со всем новым. Ей было невероятно страшно, что она опозорится и будет вынуждена вернуться домой с виновато опущенной головой.

– Вам вовсе не надо извиняться за это! – воскликнула Маргарета де Йонг и рассмеялась. – Так бывает со всеми. Мне тоже было трудно поначалу. Вы освоитесь здесь быстрее, чем вам кажется!

Якобина кивнула; ее скованность постепенно проходила, и она зачерпнула вилкой рис с овощами.

– Вы давно уже здесь живете? – спросила она и тут же судорожно глотнула ртом воздух, а на глаза навернулись слезы, так как острые овощи обожгли ей язык.

Госпожа де Йонг подняла бокал с вином и задумалась.

– Да уже шесть лет. А мой муж намного дольше. – Она вопросительно взглянула на мужа.

Майор, даже на ужин явившийся в мундире, слушал разговор женщин, опираясь локтями о стол. Теперь он снова взялся за нож и вилку.

– Я тут живу больше двадцати лет, – сообщил он. – Приехал в Ост-Индию после военной академии совсем мальчишкой. Сначала воевал с повстанцами в джунглях Борнео. Потом почти десять лет мотался между Борнео, Магелангом и Батавией, затем добрых два года был на войне с Атье.

О кровопролитном вооруженном конфликте с Атье, богатым султанатом, занимавшим выгодную стратегическую позицию на северной оконечности Суматры, Якобина читала в газете; о нем часто беседовали отец и Хенрик. В ходе двух военных кампаний нидерландцы присоединили эту территорию к своей колониальной империи. Юлиус ван дер Беек совсем недавно пророчил, что эта война так просто не закончится и когда-нибудь аукнется Нидерландам большой кровью. И вот теперь Якобина сидела за одним столом с человеком, лично участвовавшим в тех сражениях. Чего только не видел и не пережил там Винсент де Йонг!