Сердце мира - [35]

   Утром, выйдя во двор, Таш грешным делом подумал, что с удовольствием обменял бы вчерашние посиделки на обычный летний вечер. Лишь бы не было урагана.

   Двор по щиколотку залило водой. Ночью, пока все спали, в доме подтопило нижние помещения. Лаана полчаса топталась вокруг своего маленького сада: то охала, заламывая руки, то принималась ругаться на родном языке, непонятно и оттого особенно выразительно. Зрелище и правда было унылое. С ярких цветов облетели лепестки, сочные листья на деревцах из Ллитальты обвисли, побитые градом. Слуги, которые в тот день выходили в город, рассказывали, что такое творится по всему Тамин-Арвану. По некоторым улицам оказалось невозможно ни пройти, ни проехать.

   Небеса словно отыгрались на людях за вчерашнюю передышку тройным размером работы. Ее с лихвой хватило всем. Даже Заб, которого взяли писарем, сегодня не помогал госпоже с бумагами, а месил грязь вместе со всеми, перетаскивая промокшие вещи наружу, для просушки. Лаана - госпожа - и та возилась в садике, спасая цветы.

   Единственным, кто ничего не делал, был эс-Мирд. Тренировочную площадку размыло, и он появился во дворе ненадолго, хмуро все осмотрел, раздал приказы и спросил управляющего Оттарта, не видел ли тот его золотой перстень-печать. После этого Таш несколько раз сталкивался с господином в доме. Эс-Мирд царственно, с гордо выпрямленной спиной ходил по комнатам, продолжая искать потерянную печатку и морща свой благородный нос каждый раз, когда ему преграждала путь суетящаяся челядь. Подтопление его как будто не волновало.

   Таш радовался, что за мешками, которые он таскал наверх, чтобы не заплесневели запасы, никто не видит его взгляд. Хозяйское равнодушие злило. Таш убеждал себя, что у эс-Мирда есть полное право заниматься собственными делами. В конце концов, зачем еще господам столько слуг, как не затем, чтобы самим ничего не делать? Но потом Таш вспоминал об Илартане. Бывший хозяин от доброй работы не отказывался никогда, хоть и кутил после нее настолько же лихо, насколько тяжело трудился. И дело было не в том, что из-за бедности Илартан не мог позволить себе много рабов или слуг, поэтому вкалывать приходилось самому. Таш видел достаточно обедневших дворян, которые все домашние заботы сваливали на чужие плечи, лишь бы попивать вино да ни о чем не думать.

   Нет, здесь дело было только в эс-Мирде.

   К полудню Таш умаялся так, что только и мечтал о еде. От кухни уже веяло аппетитными запахами, а по звону чанов прислуга догадывалась, что там уже накрывают на стол. Наконец, Оттарт отпустил всех, чтобы люди могли смыть грязь и привести себя в порядок перед обедом. Поэтому они сильно удивились, когда увидели перед столовой управляющего и эс-Мирда, которые не пускали никого внутрь.

   Когда Таш подошел к кухне, Заб уже был там, мялся возле стенки. Коридоры в дальнем крыле, где располагалась столовая для слуг, не отличались шириной, но, несмотря на толкотню, рядом с татуированным рабом оставалось много свободного места. Перед тем как присоединиться к товарищу, Таш огляделся.

   Никто, кроме Хала, не торопился набиваться в друзья к новичкам. Им выдавали поручения, разговаривали, когда это было необходимо, но не более того. Ослабшая вчера натянутость вернулась, и пока что Таш не понимал, кто или что тому виной.

   - Не знаешь, что случилось? - тихо спросил он Заба.

   Тот развел руками. В светло-серых глазах отразилась растерянность.

   - Пропало что-то, говорят.

   - Послушайте меня! - над исходящим от прислуги слабым гулом возвысился голос управляющего. - Все здесь? Кого-кого нет? А, эти. Ничего страшного. Заходите в столовую, но не садитесь. Господин хочет с вами побеседовать.

   Гул сменился взволнованными перешептываниями. "Чтобы господин - и сам пришел?" - ловил Таш обрывки приглушенных фраз. "Дурное что-то случилось. Вот помню последний раз..." "Сплюнь, - советовала Нади, служанка госпожи, товарке помоложе. - Сглазишь. А вдруг радость?" "Да по лицам не скажешь", - взвешенно отвечала та.

   Выражения лиц и у эс-Мирда, и у Оттарта в самом деле не предвещали ничего хорошего. Таш, склонив голову, прошел мимо, но кожей ощутил, каким недобрым взглядом проводил его господин.

   Едва ли не первым, что эс-Мирд сделал, когда миновала буря, - отправил гонца на Пурпурную арену. Когда раб калечил раба, который принадлежал другому человеку, расплачивался за это хозяин. Это и было одной из причин, почему эс-Мирд вчера так взбесился. Кому охота унижаться из-за чужих проступков?

   Когда прислуга встала за длинный стол, эс-Мирд прошелся вдоль него. Аромат теплых лепешек, выпеченных из клубней хлебных цветков, дразнил и заставлял дрожать ноздри, но при господине никто не смел начать есть.

   - Этой ночью или сегодня утром у меня пропал золотой перстень с гербом семьи эс-Мирд, - негромко, вынуждая прислушаться к себе, проговорил он. - Исчез оттуда, где его не мог взять случайный человек. За последние годы в моем доме такое не происходило еще ни разу, поэтому мне не хочется обвинять кого-то из вас в краже. Я предположил, что перстень мог пропасть по чьему-нибудь недомыслию или неаккуратности, и этот кто-то стесняется признаться в своей ошибке. Если вы знаете, кто это мог быть, или видели кого-то возле моего кабинета, лучше скажите это сейчас. Наказания не последует. Позже я могу оказаться в не столь добром расположении духа.