Сердце матери - [70]
— Нам Марию Ульянову, — потрясает пристав бумагой.
Только на секунду задумалась мать.
— Я Мария Ульянова, — отвечает она, и в голосе слышится еле скрываемая радость.
Пристав озадаченно смотрит на маленькую старушку с белой головой.
— Паспорт!
— Сию минуту. Сию минуту. — Мария Александровна выдвигает один за другим ящики комода, достает ридикюль, роется в нем.
— Ну, чего там шаришь? Подавай паспорт! — торопит пристав.
— Я прошу с вдовой действительного статского советника обращаться на «вы», — строго предупреждает Мария Александровна.
Пристав поднес паспорт к лампе, внимательно его просматривает.
— Гм… да… Мария Ульянова… Восемидесятый год… Вдова действительного статского советника. Это ваша комната?
— Да, я живу в этой комнате.
— А куда ведет вторая дверь?
— Там живут посторонние, — отвечает спокойно Мария Александровна.
— Вы ссыльная Мария Ульянова? — уточняет озадаченный пристав.
— Да, я Мария Ульянова, нахожусь здесь в добровольной ссылке.
— Как бы не так — «добровольной»! — язвит пристав. — По приговору суда за революционную деятельность сослана в Вологду на три года… В «добровольной»… Вот что, госпожа Ульянова, нам с вами возиться некогда. Скажите прямо, где нелегальщину прячете? Нам все известно. И какие газеты получаете, и что с самим Лениным в переписке состоите, и что здесь, в Вологде, крамолу сеете и являетесь руководителем социал-демократической организации. Как видите, запирательство излишне. Подавайте бумаги.
Мария Александровна идет к этажерке, набирает пачку газет, подает их приставу.
Пристав перебирает «Речь», «Русское слово» и в раздражении смахивает газеты на пол.
— Я не шутки пришел сюда шутить! Эти газеты высочайше дозволены. Давайте нелегальные.
— Вот все газеты, что я получаю.
Пристав расшвыривает сапогами газеты.
— Это все дребедень. На черта они мне! Давайте большевистские.
— Я таких газет не выписываю.
— Тогда одевайтесь, пойдемте с нами.
Мария Александровна подходит к вешалке. Надевает шляпку и долго прилаживает ее, раздумывает, удалось ли дочерям уничтожить самые важные бумаги.
— Живей, живей! Грехи бы в церкви замаливала, а она фортепианы… крамолу сеет…
— Милостивый государь, — гневно говорит Мария Александровна, — вы забываетесь! Я буду жаловаться на ваше поведение генерал-губернатору, начальнику жандармского управления. Вы действуете незаконно. — Мария Александровна решительно села. — И пешком я не пойду. В мои восемьдесят лет я не могу ходить пешком.
— Живо за извозчиком! — приказывает взбешенный пристав полицейскому.
Мать перехватывает подозрительный взгляд пристава на дверь второй комнаты и садится за пианино. Играет финал сонаты. Чуть затаенная музыка издалека ширится, растет. Громовые раскаты вплетаются в стройную мелодию, один сильнее другого… Руки срываются… силы сдают… И опять торжественно звучит мелодия.
— Лошади поданы, — докладывает полицейский.
— Кончайте вашу музыку, — ворчит пристав. — Поехали в тюрьму. Вы арестованы.
Мария Александровна встает.
Из комнаты выходит Анна Ильинична.
— Вы с ума сошли! Неужели вы не видите, что перед вами глубокая старушка? По какому праву? — говорит она гневно.
— Мое дело казенное, — отвечает пристав. — У меня есть предписание арестовать ссыльную Марию Ульянову и доставить ее в тюрьму.
— Как отчество Марии Ульяновой? — спрашивает Анна Ильинична.
Пристав разворачивает предписание:
— Мария Ильина…
— А перед вами Мария Александровна. Посмотрели бы паспорт.
— Смотрел, смотрел, — бормочет проштрафившийся пристав. — А где Мария Ильина Ульянова?
— Я здесь, — Мария Ильинична выходит из комнаты.
— Что же вы, сударыня, мне целый час голову морочили? — кричит пристав…
На извозчике отъезжает в сопровождении полицейского Мария Ильинична.
Вдогонку ей несется музыка. Громовые раскаты вплетаются в стройную мелодию, один сильнее другого.
Идет по темным улицам Вологды ночной сторож. Громовыми раскатами стучит его колотушка. Грозно стучит. Страшно стучит в напряженной тишине, словно хочет разогнать всех татей на земле — и тех, кто отнял у Груши мужа, и тех, кто посылает на войну молодых парней, и тех, кто отнимает у людей самое дорогое — свободу.
Призывно, гневно звучит маленькое пианино.
Ему вторит колотушка. Грозно стучит!
«ДОЛОЙ ВОЙНУ!»
Мария Александровна у себя в комнате на Широкой улице в Питере. Восемьдесят один год скоро, а не может она быть ни минуты без работы. Слабеющими пальцами вяжет, что-то шьет, присаживается за пианино и каждый день пишет письма. И по-прежнему все время ждет. Ждет, когда Аня вернется с работы, и вернется ли? Ведь она сейчас все время под угрозой ареста. Ждет писем от Маняши, которая теперь в армии, где-то под Львовом. Ждет писем от Мити — он служит военным врачом в Севастополе — и, конечно, ждет вестей от Владимира Ильича и Надежды Константиновны — теперь они в Швейцарии, отрезаны от России не только границами, но и фронтовыми линиями.
Мать всегда ждет. Мать всегда в тревоге.
У дверей раздался звонок.
Сдвоенный, громкий. Так всегда звонила Маняша. Может быть, это она?
Открыла дверь, всматривается в пришельца. Доброе, но незнакомое лицо, солдатская шинель.
— Вам кого?
— Не узнали, Мария Александровна? Роман Васильев. Ромка.
Рассказ из жизни семьи Ульяновых. Иллюстрации Ю. Ракутина. Для дошкольного возраста.
В книгу включены рассказы о детях: «Ленивое солнце» и «Первый дождь». Для младшего школьного возраста.
Зоя Ивановна Воскресенская 25 лет своей жизни отдала работе во внешней разведке. Дослужившись до полковника, Зоя Ивановна вышла на пенсию и стала писать детские книги. В литературе она прославилась как талантливейшая писательница своего времени. Женщина никогда не скрывала того, что она работала в разведке, но до 1991 года ни строчки не написала о своей службе. «Я не знаю, о чем можно говорить, а о чем ни говорить, ни писать нельзя», — заявляла женщина. В 1991 году все материалы были рассекречены, и Воскресенская немедленно начала работу над своей последней и главной книгой «Под псевдонимом Ирина».
Об октябрятах и пионерах, об их весёлой и подчас трудной жизни рассказывается в этой маленькой повести.
Роман о самоотверженной работу советских дипломатов в Финляндии в предвоенные 30-е годы. Автор на широком историческом фоне показывает те сложные испытания, которые выпали на долю финского народа, о героической борьбе передовых людей этой страны за лучшее будущее. Служение Родине, своему народу, пролетарскому интернационализму — таковы главные идеи книги.
Что самое главное для детей? Игра и тайна! А если это взрослые, опасные игры и тайны — тут уже пацана за уши не оттащишь. И с гордостью носят эти пострелята прозвище, полученное от взрослых за шустрость, ум и бесстрашие.Обо всём этом и не только в книге.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.