Сердце матери - [31]

— Не волнуйся, Мари-Лора. Если детей попытаются у Пинье забрать, мы выступим в их защиту.

Я уверена, что в случае необходимости они это сделают, они дали мне слово…

Теперь, когда я выиграла дело, можно наконец расслабиться. Пора сделать это, поскольку не только мои дети не могли выдержать напряжения: я тоже устала, а дефиле журналистов вконец меня изнурило. Репортеры — это не то же самое, что друзья: по вечерам после игры в «Скрабл» я могла запросто выставить Джо за дверь, если чувствовала себя разбитой, но с людьми, проехавшими сотни километров, чтобы встретиться со мной, дело обстояло гораздо сложнее. Мое тело не выдерживало такого режима, а позвоночник под давлением опухоли причинял сильную боль. Проблема заключалась в том, что долгое время я отказывалась верить в то, что мое здоровье действительно ухудшается. Я не хотела знать, что мое тело «умирает изнутри», как выразился доктор Пико, прекрасно себя чувствовала и не береглась, как советовал Карим. В общем, я перегнула палку, и мне, как и детям, необходимы были отдых и покой. Именно тогда я и решила записать свою историю. Что извлекут для себя мои дети из всех этих статей, напечатанных в газетах? Именно поэтому я хотела изложить все на бумаге — чтобы они лучше узнали меня, чтобы поняли мою борьбу. Когда они повзрослеют, меня уже не будет. Я не смогу рассказать им, кем я была, как сильно я их любила и что я для них сделала.

12 ЧАСТИЧНАЯ ЗАМЕНА

— Смотри! Вот люди, у которых я буду жить, когда мама умрет.

Это было ноябрьским вечером. Одобрение еще не получено. Пинье, которые постоянно заходили к нам выпить чашечку кофе, чтобы дети привыкали к ним, только что вошли. Дети пришли поздороваться с ними. Среди них был друг Жюли. Матье повернулся к нему, чтобы представить ему приемных родителей. Он говорил так, как будто это было самой естественной вещью в мире. Валери растерянно молчала. Жан-Марк тоже не знал, что делать: проигнорировать эти слова или вмешаться. В конце концов Валери заговорила:

— Не стоит так спешить, малыш. Еще не все решено.

— Да, да, я знаю.

Валери и Жан-Марк чувствовали себя неловко: когда пятилетний ребенок говорит о подобных вещах безразличным голосом и выглядит так, словно вся ситуация является абсолютно нормальной, это немного пугает. К счастью, Пинье хорошо понимали, что за напускным спокойствием скрывается огромное волнение. Для моих старших детей то, что произойдет с ними после моей смерти, все еще было малопонятным. Я думаю, что они никогда не говорили об этом между собой, что эта тема была для них запретной. Я и Пинье считали важным, чтобы дети начали как можно скорее свыкаться с мыслью о своей будущей жизни, чтобы этот переход был как можно более плавным. Поэтому мы решились на попытку — выходные.

— Дети, как вы смотрите на то, чтобы провести выходные у Валери и Жана-Марка?

— А что мы будем там делать?

— Осмотрите дом, в котором будете расти. Хотите увидеть свои комнаты?

— Да!

Это полный энтузиазма ответ Матье. У меня никогда не было проблем с младшим сыном: он немного непоседливый, но послушный. Когда я говорила «Сегодня ты ночуешь у Сесилии», то не успевала еще закончить фразу, как он уже шел за своими вещами. В то же время он — отшельник, который любит сидеть в уголке и разыгрывать истории со своими машинками. Он может три-четыре часа подряд играть с «Лего» или «Плеймобилем». А еще Матье обожает, когда ему читают вслух. Он живет как будто в собственном мире и многое держит в себе. Жюли отреагировала более пассивно, но не противилась: она знала, что это для их же блага. Больше всего я опасалась реакции Тибольта. Старший сын плохо переносил разлуку со мной и был более чувствительным, чем его сестры и брат. Время от времени он ночевал у своего друга Стивена, но большую часть времени предпочитал проводить дома. Тибольт мягкий, но чувствительный. Он высказывает все, что чувствует: это и преимущество, и недостаток одновременно. Если ему что-то не нравится, он тут же, рассердившись, даст знать об этом. В школе из-за этого иногда возникали проблемы: он не видел никакого смысла в занятиях и не признавал авторитета учительницы. Поэтому я была уверена, что он ловко выкрутится, когда я объявлю о перспективе проведения выходных у Валери и Жана-Марка. Но я ошибалась. Он пожал плечами и сказал:

— Хорошо.

Когда в субботу, 15 ноября, я привезла их к Пинье, Тибольт и Матье страшно разволновались, узнав о праздновании дня рождения Валери. Прощаясь со мной, никто из них не расстроился. Мне не нужно было рассыпаться в советах: я полностью доверяла Валери и Жану-Марку. Я только передала им листок, на котором написала список того, что больше всего любит Тибольт, а именно: хлеб, сливочное масло, рубленые котлеты с полосками (если полосок не было, он говорил, что это есть нельзя), пюре, жареный картофель, зеленую фасоль, которую он обожал, и помидоры. Список был полным. Валери просила меня составить аналогичные списки для каждого из детей, но я предпочла, чтобы они с мужем сами придумали что-нибудь. В конце концов, со мной и с другими людьми дети ведут себя совершенно по-разному.