Сердце, которое мы не знаем. История важнейших открытий и будущее лечения сердечно-сосудистых заболеваний - [59]

В то время бытовало много популярных теорий, одной из которых была теория растяжения – она обрела популярность в связи с распространением другой болезни, сифилиса, хотя та не имела к сердцу никакого отношения. Зачастую при вскрытии людей, умерших после приступа боли в груди, причину смерти установить не удавалось. Зато у многих обнаруживался сифилис, который в очень запущенной форме мог вызвать изменения в аорте – крупнейшей артерии человеческого организма, которая выходит из сердца: ее гладкая, шелковистая поверхность становилась похожа на древесную кору. Оттого считалось, что боли в груди может вызывать растяжение аорты и нервов, которые ее иннервируют.

Собрать воедино все элементы мозаики удалось врачу из Чикаго Джеймсу Херрику: он заинтересовался стенокардией в 1889 г., когда, еще будучи интерном в больнице округа Кук, наткнулся во время обхода на пациента, который «очень прямо сидел на стуле – весь бледный, с выражением страдания на лице»[251]. В то время единственным лекарством от стенокардии было вещество под названием «амилнитрит», которое принимали в виде ингаляций, – сейчас его используют в основном в качестве чистящего средства на промышленных предприятиях или рекреационного наркотика, усиливающего возбуждение во время рейва или секса.

«После нескольких вдохов он посмотрел на меня с недоверием. Потом, задышав спокойнее, он расслабился – на глазах у него выступили слезы, и он, с подобострастием средневекового европейского крестьянина, схватил и поцеловал мою руку. Я был потрясен не меньше: мне не верилось, что это средство и правда творит такие чудеса».

У самого амилнитрита долгая и захватывающая история – он был первым из большой (и по-прежнему растущей) группы азотсодержащих лекарств, которые по сей день занимают важное место во врачебном арсенале. История эта началась с итальянского химика Асканио Собреро (1812–1888), открывшего вещество под названием «нитроглицерин»[252]. Когда Собреро попробовал его на вкус, у него дико разболелась голова – сейчас принято считать, что это могло быть связано с расширением кровеносных сосудов, питающих мозг. Однако, поскольку нитроглицерин оказался крайне взрывоопасным, ученый много лет держал свое открытие в секрете – так было до тех пор, пока информация о нем не попала в руки к одному из учеников Собреро, Альфреду Нобелю (1833–1896), шведскому химику, завещавшему свое имя и состояние на учреждение Нобелевской премии. Разработав на основе нитроглицерина динамит, Нобель начал продавать его по всему миру – и стал благодаря этому чудовищно разрушительному веществу одним из богатейших людей своего времени. Тогда же английские врачи начали давать нитроглицерин и амилнитрат больным со стенокардией и получать первые положительные результаты[253]. По иронии судьбы, одним из самых известных людей, употреблявших нитраты в медицинских целях, оказался сам Нобель, который с возрастом тоже заработал порядочную стенокардию[254].

При этом амилнитрат был по-своему опасен: зачастую он снижал артериальное давление пациента так резко, что кровь переставала поступать в коронарные артерии, и тем самым вызывал нехватку кислорода – ишемию, которую по идее должен был предотвращать. А вот нитроглицерин давал более предсказуемый эффект – и потому его и сейчас первым делом закладывают под язык пациентам, как только те начинают жаловаться на боль в груди. Многие больные стенокардией не выходят из дома без нескольких таблеток нитроглицерина в кармане на случай, если опять возникнет знакомое ощущение за грудиной. И по сей день, 150 лет спустя, его эффект может поразить вас до слез.

Однажды во время ночного дежурства в больнице меня вызвали к пациенту, у которого появилась боль в груди. У него были серьезно поражены все коронарные артерии, и со дня на день ему должны были сделать шунтирование. Когда я вошел в палату, он был белее смерти. Я уже знал, что он склонен стоически преуменьшать свои страдания: он никогда ни на что не жаловался, но по одному его внешнему виду было ясно, насколько ему плохо. Я хотел было поставить ему капельницу с нитроглицерином, но у него было слишком низкое давление. Нитроглицерин же расслабляет кровеносные сосуды и может снизить давление еще сильнее. Второй вариант был намного более кардинальным: нужно было установить ему в аорту длинный баллон, чтобы тот частично разгрузил его сердце, ослабляя сопротивление, которое оно преодолевает с каждым толчком. Прежде чем направить пациента на эту операцию, я решил хотя бы попытаться обойтись лекарствами. Я попросил медсестру, чтобы она начала медленно вводить ему нитроглицерин, но тут же прекратила, если у него будет падать давление. Медсестра поставила ему капельницу, и его давление никак не изменилось. Тогда я сказал ей капать до тех пор, пока у него не прекратится боль в груди, – и, как ни странно, по мере увеличения дозы у него не только отпустило сердце, но и появился румянец на щеках и даже повысилось давление. Улучшив коронарный кровоток, нитроглицерин восстановил снабжение сердечной мышцы кислородом – и оно вновь стало проталкивать кровь по сосудам под нормальным давлением.