Сердце Хаоса - [34]

Изабель внимательно разглядывала схему, осторожно коснулась знака "звери".

– Тут что?

– По парку бегают волколаки. С ними лучше не пересекаться, но к конюшням они забегают редко – там старые обереги на стенах. Надеюсь, большинство тварей подтянется к месту драки и на вашем пути будет чисто. Если вас заметят, не бегите и не кричите, стойте на месте, так больше шансов, что они уйдут. Сейчас они плохо соображают – Повелитель еще не созрел, но уже требует повиновения, когда начнется драчка, они не смогут сосредоточиться на двух делах одновременно.

Ну, я так считаю.

Девушка кивнула.

– Понятно.

– Точно?

– Да, точно.

– Тогда вот здесь – схема движения по Канализации, перерисуй ее куда-нибудь.

Схему накарябали на ножнах Меча Лун. Призрак покружил по коридору, то ли – борясь с сомнениями, то ли – проверяя путь и со слабым вздохом "Начали!" исчез.

Изабель поправила башлык, сверилась со схемой и вытянула вперед руку с волшебным огоньком.

– Начали!

Почти тут же эхо донесло до них далекий вопль и тяжелый скрежет. Люди таких звуков не издают. Натан поежился и поспешил за девушкой, уносящей с собой свет.

Путь по Канализации был долог, как кошмарный сон. Шум, по началу редкий и слабый, постепенно слился в звуки битвы, кипящей в подземных коридорах. Один раз им пришлось переступать через растерзанное тело Дваждырожденного. Исключительная выносливость не помогла нежитю в этот раз: псевдожизнь покинула его разом, через вспоротую молнией грудь, лишенная связующего заклятия плоть пузырилась зловонной жижей. Призрак обращался со своими противниками ловко, как пастух со стадом: где-то в отдалении слышался хрип, вой и глухие удары, но на пути перепуганных лазутчиков никто не попадался. И все равно оба были счастливы покинуть пропитанную запахом смерти темноту.

Ход вывел их в хозяйственную пристройку, наполовину заваленную пустыми корзинами, наполовину – садовым инвентарем, пристроенные кое-как лопаты с грохотом осели на пол. Изабель поспешила спрятать светоч в мешочек. Напрасные хлопоты – никто не заметил бы их, даже если бы они разожгли костер и лупили в бубен. Дверь была не заперта, лампы на окнах – не зажжены.

Они вышли к ограде дворца со стороны, противоположенной Монаршему проспекту. В домах по эту сторону бульвара жили дворцовые слуги – избранные, служившие королевской династии поколение за поколением, не благородные, но уже и не простолюдины. Заезжий провинциал не сразу распознал бы в этих надушенных господах официантов, садовников, лакеев. Здесь хранилось множество странных тайн, кипели страсти, немногим уступающие великосветским, а некоторые из здешних обитателей могли быть более близкими родственниками короля, чем об этом принято говорить. Во дворце короля Сантарры прислуживало несколько тысяч человек, но сейчас в домах, обступающих Изабель, было темно, тихо и по ощущению – безлюдно.

Только сугробы и злой ветер, хлещущий по лицу колючими снежинками.

– Перекидывайся! – шепнула девушка шаренцу. Тот нехотя передал ей перевязь с Мечом и начал раздеваться, стараясь стоять спиной к ветру. Звериный облик не добавил ему счастья: ветер ерошил волчью шерсть и забивал ее снегом, даже для оборотня погода была слишком мерзкой.

Быстрой перебежкой они одолели неосвещенный и никем не охраняемый бульвар. Снег предательски скрипел под ногами, и резкий звук заставлял оборотня испуганно прижимать уши. За оградой дворца стояла непроглядная темень – ни фонаря, ни свечки. Небо едва серело последними отблесками заката, между контурами деревьев смутно белел снег.

– Ворота должны быть где-то слева, – шепнула девушка, скорее для самой себя.

Оборотень сверкнул зелеными глазищами и ничего не ответил.

Изабель двинулась вдоль ограды, стараясь не обращать внимание на скрип снега и ощутимую вибрацию воздуха, то ли – отзвук подземной битвы, то ли – голос неведомых тварей. Малые ворота дворца тоже не охранялись. Створки занесло сугробами в полу прикрытом положении, Изабель с трудом протиснулась в щель, рукоятка Меча Лун громко брякнула по металлу. Никто и ничто не отозвалось.

– Как на кладбище! – девушка подавила истерический смешок.

Хвост Натана прочно занял позицию между ногами.

За воротами девушка беспомощно остановилась. День кончился, свет ушел. Дома, деревья и сугробы слились перед глазами в неразличимые пятна. В темноте пропало чувство направления, даже верх и низ не осознавались так же четко. Изабель сделала вслепую несколько шагов и провалилась в сугроб, рука сама собой нашарила под одеждой светоч – идти вслепую она не могла. Оборотень осторожно взял ее зубами за рукав и повел вперед. Глазам зверя почти не нужен был свет, Натан легко различал во мраке занесенные снегом дорожки, контуры далеких крыш, а его ноздри щекотал застарелый лошадиный запах. Они вышли к покинутой конюшне уже в полной темноте, бестолково потыкались у закрытых ворот и пошли в обход здания, надеясь найти заднюю дверь или незапертое окно. Оборотень теребил рукав шубы и толкал Изабель носом куда-то вверх.

– Извини, Натан, не вижу! Придется посветить.

Светоч выхватил из темноты под крышей конюшни большое слуховое окно, все, что нужно было сделать, это приставить к нему лестницу, которая лежала в снегу тут же, под стеной. Отчаянно стараясь не шуметь, Изабель вытянула из сугроба тяжелую штуковину и уже изготовилась пробовать поднять ее, когда оборотень зарычал и шарахнулся. Девушка стремительно обернулась.