Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным - [40]

Фуриана лежала без сознания в кресле Великого Мага. Голова журналистки была запрокинута к потолку, гордое лицо белело в слабом свечении разбитой скорлупы, словно тронутое любимой Фединой известкой. Внезапно черный луч — темнее тьмы — вырвался из противоположной стены и упал в кресло на лик недоброй гостьи. Пластмассовый кукиш, оказавшись на пути луча, исчез, как кролик, проглоченный удавом.

Очень медленно, с закрытыми глазами Фуриана села. Поток темной энергии окутывал ее лицо, не продвигаясь дальше. Чувства постепенно возвращались к журналистке, отчаяние таяло, уступая место гневу и холодной мощной уверенности. Вот луч пропал, и глаза дамы в черном широко распахнулись.

Колдунья взмыла в воздух, черные шелка за ее спиной вздулись крыльями летучей мыши. Бархатные шторы сорвались на пол с карниза, стекла в оконной фрамуге лопнули со звоном, и Фуриана вылетела наружу, освещенная снизу багровыми всполохами факелов Главной площади.

— …Вы гений, Розарио! — Сморчков возбудился до крайности. — Я начинаю задумываться — а есть ли для вас вообще что-нибудь невозможное?! Представляю, что же вы изобрели для Доброхлюпа, шестого члена Совета!

— О, здесь пришлось выкапывать действительно уникальный способ… — садовник хихикнул в смущении от похвалы. — Казалось, зацепиться не за что. Я был в отчаянии, пока не обратил внимание на одну, незначительную вроде бы, деталь. Всегда и везде, со всеми нарядами франт Доброхлюп носит одни и те же грубые желтые башмаки. Более того, выяснилось, что на протяжении последних шестисот семнадцати лет он…

Розарио, необыкновенно чувствительный к запахам, вдруг резко поднял голову, принюхиваясь. История желтых ботинок Доброхлюпа так и осталась недосказанной. Вслед за облачком горьковатых тревожащих духов в маленькой гостиной Заморочкина у двери, запертой на три засова, в струении матовых шелков возникла Фуриана.

— Муза! — прохрипел литератор, воздев ладони к небу. — Ко мне, простому смертному, вы нисходите, как само вдохновение! Делаете гением, творцом!..

— Богиня! — Сморчков-Заморочкин пал на колени. — Сколь вы пленительны этой ночью! Сердце мое тает, немеют уста…

Розарио с достоинством и симпатией поклонился коллеге по нелегкой подпольной работе. Отдавая должное энергии Фурианы и ее безусловному таланту агитатора-пропагандиста, Главный садовник справедливо считал себя основным конструктором переворота.

— Господа! — произнесла колдунья с неуютной улыбкой. — Наш заговор провалился еще до начала. Великий Маг исчез. Замыслы нарушены. Некто, чье имя, очевидно, готово сорваться и с моих и с ваших уст, сумел дотянуться к нам издалека своей рыжей дьявольской лапой. Счет лишь открыт — и он не в нашу пользу.

— Это ничего! — Розарио излучал прежнее спокойствие и благожелательность. — Предусмотрен и такой вариант. Не волнуйтесь. Великого Мага заменит Флюгерон, а он без хозяина во всем послушен милейшему князю Заморочкину.

— Развитие событий должны определять мы сами, — жестко отчеканила Фуриана. — Нельзя плестись в рыжем хвосте у противника.

— И какое же направление вы предполагаете избрать? — полюбопытствовал Розарио не без ехидства. — По компасу? Обнажив мечи? В сторону Печенюшкина?

— Нет, — ответила колдунья. Оттенок неуюта в ее улыбке, теперь казавшейся оскалом, покрыл инеем стены гостиной. — Мы пойдем другим путем!

Глава вторая ПЕЧЕНЮШКИН СТРОИТ БЛИНОМЕТ

— Тыщенция Кувырк? — Лиза фыркнула, не удержавшись. — Смешное имя. Подходит для клоунессы в цирке.

— И верно! — подхватил Федя, счастливый потому, что бремя ответственности разом свалилось с него. Домовой внезапно почувствовал себя школьником на каникулах. — Кувырк! На это и мы способны. — Он неожиданно и ловко прошелся колесом меж статуй.

— Мне бы ваши заботы, господин правитель! — Печенюшкин ничуть не разделял веселья друзей. — За все четыре столетия, что живу на свете, такого врага я еще не встречал. Ваша Фуриана в сравнении с ней безвредна, как талое мороженое.

— Ну и как ты про нее узнал? — Алена была серьезна. — Кстати, имя противное. Невкусное на языке, когда говоришь… От смешных слюны больше. И что с Федей стряслось, расскажите, наконец! Где Мануэла?! Кто такая Фуриана?

— Мануэла невредима, — очень серьезно ответил Аленке Пиччи. — Здоровье душевное мы ей вернем попозже. Пока, может, и лучше бедняжке в таком виде находиться. Дети ее подросли, со своими проблемами без мамы управляются… А Фуриана — журналистка. Самая, пожалуй, известная в стране. Золотое перо Фантазильи. Я ее прекрасно знаю. Как-то близ Тики-Дага, в Форелевке — это селение рыбацкое горное — случился камнепад. Она как раз там отдыхала, рыбу удила… Кинулась в самое пекло, детей спасала, чуть не погибла. Покалечилась — думали, не выживет. Хотя в Волшебной стране медицина, понятно, эффективней. С того света вытащили Фуриану… Вот тебе и злая колдунья, Федор Пафнутьевич.

Впрочем, была другая история. Опять с трагедийным привкусом. У Эскобара, нашего великого танцора, во время спектакля случился инфаркт. Третий по счету. Действие он доработал на одной самоотверженности. Зрители встревожились, лишь когда не вышел кумир на овации. А его, как занавес упал, на носилках унесли со сцены.